Город покинули с разных сторон. Мы с багровым направлялись в северные земли. Как раз в клан "Громового волка". До города и клана пять дней пути. За это время зашли в пару деревень. Было трудно находиться рядом с ним. Не знаю почему, но мне казалось, что его взгляд прожигал насквозь. Хотелось спрятаться. Нет такого спокойствия как с гулем или мухоловкой, они родные и теплые, словно горячий чай у камина с пледом в снежные и морозные дни, а он - ледяное озеро в разгар вьюги, в которое окунаешься с головой, чтобы придти в себя. Меня пугало его ко мне внимание. Но отказаться от напарника по странствию я не могу. Он не спрашивает, просто идет рядом.
- Кто следующий? - спрашивал у скопившихся людей. Эти пару дней в маленькой деревушке выдались напряженными. Давно у них лекари не появлялись, а тут приехал, да еще и почти даром лечит. Приносили, кто что может.
- Я, господин лекарь, - подошла молодая девушка. У нее раздуло щеку, боль и страдания не покидали ее несколько дней.
- Этот гной надо убирать, - посмотрел на багрового, - могу я вас попросить мне помочь? - тот кивнул, - тогда девушка, на кушетку, а вы держите ее, крепко, как умеете, - помню его хватку. Он кивнул, а я закрыл ставни, обратился к девушке, - не пугайтесь, - призвал силу, мое дыхание стало фиолетового цвета, дыхание окутало ее, она вдохнула, пару раз моргнула и замерла, - а теперь приступим. Надрезал опухоль, удалил весь гной, наложил раствор, повязку и закрыл ей рот. Забрал туман, - все, - она открыла глаза, - день не есть, к вечеру можно воды, утром что-то мягкое и жидкое. Так пару дней. А вот это, - протянул бутылочку, - полоскать рот, чтобы остатки опухоли спали, - она приняла. Вышла, а я следом. И как только вышел во двор понял, что падаю. Перед глазами все плыло, земля уходил из-под ног. Через какое-то время над ухом голос обеспокоенного духа, держащего меня на руках:
- Муцын, ты как?
- Устал просто, - прохлада его ладоней на моем лбу успокаивала и приводила в чувство. Мы были все еще в отведенной для меня лечебнице. Пусть и ветхое строение, но крыша над головой и стены целые. Одна кровать и то была лавочкой. Но мне дали подобие подушки и одеяла. Дух отказался, сказал, не замерзнет.
- Муцын, я испугался. Ты просто стал падать.
- Два дня толком не отдыхал, вот и упал. Но теперь все будет хорошо, - обещал духу так не перенапрягаться. Он вышел и через какое-то время пришел, принес котел, а в нем запах мяса и овощей.
- Вот, мне староста дал, - при нем еще пара тарелок и стаканов. От вина я отказался, набрал воды и под его внимательным взглядом потихоньку ел.
- Извини, - он удивился за что, - я боюсь тебя, - полные удивления глаза, - около тебя ощущение не такое как рядом с Ером и Сальрасом. Что-то холодное, промораживающее, пугающее и одновременно будоражащее, заставляющее кровь закипать и щеки гореть. Я не знаю что это, - глаза мои смотрят в пол, - первый раз так.
- Я о себе многое слышал, но то, что сказал ты первый раз. И если я тебе страшен и неприятен, могу уйти, - он встал и хотел выйти.
- Нет, - резко остановил его я, взяв за край одеяния, сжимая и не отпуская - просто... - но так слов и не подобрал.
- Понял, я понял. Будем разбираться с твоими чувствами, - он сел рядом, смотрел на меня, а я снова опустил взгляд. Но рука по-прежнему держала край его одеяния. Он взял мою руку, сказав: - давай спать, завтра долгий путь, - я лишь кивнул. Он вышел из комнаты, а мне осталось лишь думать, почему я так не хочу, чтобы он уходил. Но так и не понял, уснул раньше.
Утром ко мне постучались. Дух сказал, что пора уходить. Я взял свои вещи и вышел на улицу. А там благодарные жители, поклонились, дали в дорогу еды и просили их не забывать, приходить. Через четыре месяца сбор урожая, а у них самый вкусный яблочный пирог, таких яблок нигде нет, сорт очень капризный, а они нашли к этим яблокам подход. Пообещал, если все будет хорошо, и меня не задержат дела, приеду и попробую их знаменитый пирог.
Мы с Ишимару шли по пустому городу, жители только просыпались, выходили на улицу, торговцы расставляли свои прилавки, пекари разжигали печи и замешивали тесто, цветочный магазин так же открывал ставни, проходя мимо в нос ударил запах цветов и трав. Залюбовавшись цветами и травами, ненадолго отвлекся, а когда подошел к духу он был не один. Около него стоял юноша. Белые волосы, алые глаза и обеспокоенный вид. Как только увидел меня, поклонился и убежал. А я смотрел на него и не понимал кто он. Просветил Ишимару:
- Это подручный белого князя. Они ищут его пару лет и не могут найти, - и словно отвлекая меня или себя, перевел разговор, - пойдем, а то народ набежит и будет трудно пробраться к выходу.
- Ладно, - но я видел его негодование, он о чем-то размышлял. Я хотел предложить ему свою помощь, как он сказал, резко и немного грубо, чтобы я не вмешивался в дела духов. Я лишь сказал: - но ты мне помогаешь. Почему я не могу этого сделать?
- Это касается только нас духов, тебе лучше в это не влезать.
- Если важно вам, то и мне важно, - я посмотрел на него, но он сделал вид, что меня не услышал. Шли так до привала. Потом еще какое-то время отдыха молчали. Я видел, эта ситуация с белым князем его беспокоит. Он не показывал, но по поведению, сделал вывод, с ним он в хороших отношениях. И почему-то мне эта ситуация напомнила нас с Нихару. Он первый месяц пытался скрыть от меня, что болен, но я понял по запаху крови и лекарствам, точный глаз заставлял цепляться за количество порошка в баночках. А с каждым днем его становилось меньше, и когда змей слег, не смог встать, тогда-то мне и рассказал. Держал в себе до последнего. Не хотелось бы этого Ишимару. Хотелось помочь. И словно прочитав мои мысли, он сказал, попросив перед этим прощения за грубость:
- Был не прав. Если такого твое желание, помочь мне, пусть так и будет. Я защищу тебя в случае чего.
- Тогда в путь?
- Да, какой план на следующий клан?
- Есть пара мыслей...
Отступление
"Алый огонь"
Лекарь пропал с радаров клана, его никто не видел, как и того, кто с ним был. Гуль тоже пропал, патруль следил за каждым ближайшим городом. Юноша и дух словно растворились. Глава не спал, почти не ел и думал, как поймать умного и изворотливого парня. Он его обманул, похитил кровь и самолично распечатал барьер. И вырубил "Канарейку". Но тут в дверь постучались, короткое слово "входи" и слуга стоит с бумагами в руках. Ноги его дрожат, слова пропадают и выходит лишь хрип.