- Простите, господин лекарь, и ты сын, я как всегда слеп и не вижу дальше собственного носа. Меня к вам послал глава "Канареек", сказал, Лиссиль лучший лекарь, поможет и сделает все возможное и даже больше. Я верю этому юноше, поэтому пришел к вам. Не ожидал, что юноша окажется сведущим в лекарском деле, да еще и высшим духом, принял ваш молодой вид за юность и излишнее бахвальство.
- Так кому нужна помощь? - голос его по-прежнему был холоден, словно ни капли эмоций, на деле способ сохранить спокойствие и себе и Ишимару.
- Я сбежал с поля боя между "летучими мышами" и "пурпурными лиса", долго странствовал, нигде не мог найти место для жизни. Но меня принял маленький клан на границе с южными землями, меня принял клан "Весенний ветерок", глава клана Рисальд, мудр и справедлив, в дела кланов не лезет, даже на приемы к Владыке не ходит, мне до него как весь мир обойти и все равно не достану. Но он заболел, три года его мучают боли в боку. Случались они редко, просто прихватило, через пару часов отпустило, но становилось все хуже, приступы чаще, дольше. А последний приступ не отпускал его пару недель, но был и другой симптом, кровь в моче, крик и страх, что смерть близка. Никто из лекарей не может ответить, что за недуг мучает главу. Глава канареек в хороших отношениях с наследником главы, он и посоветовал вас, - поклонился я лекарю, а тот обратился к сыну:
- Ширу, как думаешь, прогуляемся? - отношения между ними меня удивляли и одновременно радовали. Казалось, что они как мы с Хирикару, две половинки одного целого. Иширу не высказался против, лишь спросил:
- А кто за кланом присмотрит?
- Миньера попрошу, - если помню правильно, это Черный князь, - к тому же, он сам хотел нас навестить. За школой присмотрит и за городом. А мы навестим "весенних", как тебе? - в присутствии сына он улыбался, нежная улыбка, направленная на Иширу, сын рядом с ним тоже становился спокойнее и мягче. Сын согласился на путешествие, но ничего не сказал, лишь кивнул.
Вышли мы на следующее утро. Город и лечебницу оставили на Черного князя и его супругу. Драконница и гуль странная пара, но смотрелись мило. Про сына и лекаря я тоже слышал странное, говорят, они супруги и живут так триста лет, заботясь друг о друге. Я не поверил слухам, мало что говорят, но один раз увидел промелькнувшую красную нить на их пальцах. Сделал вид, что не заметил и стал наблюдать.
Никогда не видел сына таким, он заботился о лекаре, едва касался, открыто улыбался, снимал с его губ рисинку или крошку, держал за руку и слушал внимательно каждое его слово, а когда тот дремал в повозке, укрывал объятиями и притягивал ближе, держа за руку, а голова лекаря покоилась на его плече.
- Что между вами? - как-то раз спросил сына.
- Не твое дело, - на что я сказал, что мне интересно, как он жил все это время, на меня снова вылили ушат холодной воды, процедив каждое слово с такой злобой, что я готов был провалиться: - ты не заботился обо мне, когда предавал клан, так с какой стати тебе сейчас знать о моей жизни? Это не тебя пронзила сотня мечей разом, не твоя кровь заливала площадь, и не ты медленно умирал на потеху врагам. Не лезь в мою жизнь! - рыкнул тот, юноша в его объятиях нахмурился и сквозь сон сказал:
- Ширу, он хоть и сволочь, но твой отец. Будь тише, - тот лишь положил свою руку поверх руки лекаря и сказал:
- Тебя и твой клан тоже предали, ты понимаешь меня как никто другой. Но ты предателя убил, а я нет, - смотрит на меня и его глаза полыхают красным, - но он никто, нет клана, нет жизни, как и смысла в его смерти. Пусть живет с осознанием того, что убил всех кто ему дорог собственными руками. Надеюсь, ты видишь это в кошмарах, - сказал мне сын. А ведь так и есть. Я не могу спать, вот уже тысячу лет, перед моими глазами его пронзенное на площади тело, рваная в клочья одежда, оголяющая тело, показывающая всем раны, пронзающие его копья и мечи, льющуюся кровь, черные волосы, которые треплет ветер и остекленевший взгляд когда-то черных глаз.
- Я и правда не могу спать, вижу весть тот кошмар что натворил и тебя на площади, бегу и пытаюсь вытащить мечи, но руки проходят сквозь них, ты смотришь на меня мертвыми глазами и просишь не делать этого, а потом я просыпаюсь, проходит день, снова ночь и кровавя сцена повторяется, так я живу тысячу лет, - на что лекарь поднимается с плеча сына, смотрит и говорит:
- Вас хотя бы кошмары преследовали, у моих врагов был крепкий сон. Они не испытывали и капли сожаления, что предали и вырезали весь клан. А кошмары - это ваше наказание, вы сами себя наказываете, сны - это наш мысли, а ваши мысли далеко в прошлом, вот оно вас и преследует.
- Возможно, - сказал я, а сын фыркнул. Тут повозка резко остановилась, лошадь взбрыкнула, а фермер сказал:
- Господа, у нас проблемы, - из кустов выходили головорезы, одеты в кожу, с саблями в руках, не мытые, не чесанные, в татуировках, требовали оплату за проезд. Не думал, что в лесах кроме нежити кто-то живет. Спрыгнули с повозки, вышли вперед. Главарь, скорее всего, так как у него было больше тату, и вид он имел наглее, своим он сказал:
- Какая милашка, - показал бандит на лекаря, - эти милашку мне, - сын был спокоен, посмотрел на юношу, тот кивнул ему. Лекарь сделал шаг навстречу бандиту, тот тут же облизнулся, хвастаясь своим: - Гляньте, парни, она сама ко мне идет, - бандиты свистели, кричали подбадривающие слова, желали счастья молодоженам, - иди ко мне, - протянул ему руку, лекарь протянул ему в ответ, промелькнула улыбка, жуткая, пробирающая до мурашек, он коснулся пальцев головореза. Пара секунд ничего не происходило, а потом тот дико взревел, отдернув руку. Пальцы от соприкосновения начали рассыпаться прахом, а вокруг лекаря заклубился фиолетовый туман. Тот отступал назад, кричал что-то неразборчивое, а лекарь склонил голову набок, улыбнувшись, сказал:
- Ты же так меня хотел, что такое, неужели не хороша? - покрутился вокруг себя лекарь, развивающиеся волосы, изящная фигура затянута поясом, разлетающиеся рукава расписного золотыми нитями черного одеяния, - так что же ты трусишь? - милая девушка, неописуемой красоты, только тень для нее слишком большая. Присмотревшись внимательнее можно заметить восемь лап и паучье тело, голова с раскрытой пастью и тянущуюся паутину.