В этих самонаблюдениях четко прослеживается нарушение восприятия «схемы тела», под которой в психологии понимается отражение в сознании основных свойств и способов функционирования как отдельных частей нашего тела, так и тела в его цельности.
Иллюстрацией нарушения единства «Я» может служить следующее наблюдение. «В первой горке при наступлении невесомости, — рассказывал испытуемый Н., — возникло чувство проваливания, которое длилось секунд пять. А затем появилось необычное ощущение. Стало казаться, что это не я сижу в кресле, пристегнувшись ремнями, а кто-то другой. Юн» выполняет пробу на координографе, а я только наблюдаю за ним. Я понимал, что так не может быть, но тем не менее до конца режима это ощущение продолжало оставаться». В приведенном примере испытуемому казалось, что его действия совершаются не им, а кем-то другим (то есть утрачивается единство собственного «Я»). Психический автоматизм может появляться также при астенизации (истощении) нервной системы в условиях изоляции, когда в коре полушарий головного мозга начинают появляться гипнотические фазы. Примером может служить самонаблюдение М. Сифра, сделанное во время пребывания в пещере. В своей книге-отчете он пишет: «Ощущение было неуловимое, неприятное и до какой-то степени ошеломляющее. Словно ты раздвоился и потерял контроль над своим «Я»… Я. что-то делал и одновременно видел, как бы со стороны, что я, другой, делаю.
Два «Я» в одном теле. Мне казалось это диким, бессмысленным, тем более что разум мой был еще острый и ясный, и я сознавал, что сижу под землей на глубине 130 метров. Непреодолимое желание физически утвердить свое «Я» охватило меня».
«Расщепить» психическую деятельность и вызвать высвобождение психических автоматизмов может и длительная бессонница. У испытуемого А. в эксперименте О. Н. Кузнецова с лишением сна до 74 часов в условиях сурдокамеры на 67-м часу бессонницы появилось непонятное и незнакомое ему чувство раздвоенности, отчужденности и насильственности выполняемой им работы. «С одной стороны, — рассказывал он после эксперимента, — мне было безразлично, что я делаю, с другой, мне казалось, что я для другого кого-то делаю. Как будто не я сам, а какая-то сила заставляет меня это делать. Как будто кто-то мне говорит: «Выполняй», и я работаю. А потом я говорю ему: «Зачем тебе все это надо? Давай заканчивай».
В данном случае у человека произошло «расщепление» психической деятельности, которое вызвало переживание утраты единства «Я» и иллюзию, что кто-то командует его действиями.
В отличие от психических нарушений при заболеваниях, а также возникающих у мистиков в результате определенных приемов чувство раздвоенности у всех наших испытуемых не сопровождалось нарушениями в поведении и бредовой интерпретацией. Логически рассуждая, они правильно оценивали свое состояние, не преодолевая при этом, однако, иллюзорность самовосприятия и эмоциональную тягостность. Но испытуемые были на том рубеже, при переходе через который человек теряет критичность и начинает действовать по приказу чьих-то голосов.
В мистических сектах для вызывания необычных психических состояний, возникающих в результате дезинтеграции, расщепления психической деятельности, чаще всего прибегают к длительным постам, изоляции, к ночным богослужениям и т. д. В сектах для этой цели применяются, говоря современным языком, интенсивные методы. Примером могут служить радения в сектах хлыстов («божьих людей»).
Радения, как правило, происходят по ночам. Верующие переодеваются в длинные белые рубахи. В руки берут полотенца и зеленые ветки («пальмы»). Радение начинается с молитв, чтения «священных книг», пения религиозных песен. Затем все встают и медленно в такт пению начинают ходить друг за другом, образуя круг. Дальнейшее описание обряда нами заимствовано из романа «На горах» П. И. Мельникова (А. Печерского): «Живее и живее напев, быстрее и быстрее вертятся в кругах. Не различить лица кружащихся. Радельные рубахи с широкими подолами раздуваются и кажутся белыми колоколами, а над ним г» веют полотенца и пальмы… Быстрей и быстрей кружатся. Дикие крики, дикий визг, неистовые вопли и стенания, топот ногами, хлопанье руками, шум подолов радельных рубах, нестройные песни сливаются в один зычный потрясающий рев… Все дрожит, у всех глаза блестят, лица горят, у иных волосы становятся дыбом, то один, то другой восклицает:
— Ай дух! Ай дух! Царь дух! Бог дух!
— Накати, накати, — визгливо вопят другие.
— Ой ева! Ой ева! — хриплыми голосами и задыхаясь, исступленно, в диком порыве восклицают третьи.