- Конечно. Почему бы и нет?
Перкар уныло улыбнулся в ответ:
- Действительно, почему бы и нет?
Они вместе выехали за ворота и присоединились к отряду воинов.
Перкар гадал, знают ли родичи "Шедду", кто на самом деле их предводитель, но потом решил, что это не имеет значения. Воины производили впечатление храбрецов, были хорошо вооружены и казались готовыми на все. Их было тридцать человек, плюс шестеро путников. Заметит ли их Владыка Леса и станет ли останавливать? Перкар знал по опыту, что против Охотницы и ее господина весь этот отряд - ничто. С другой стороны, их сопровождает Карак, хоть и не в собственном обличье. Перкару очень не хотелось признаваться в этом, но он испытывал огромное облегчение: раз во главе отряда бог, можно больше не беспокоиться, правильные ли решения принимает сам Перкар, по тому ли пути ведет спутников. Как в тот раз, когда он оказался пойман Рекой, от юноши не зависело, куда двигаться, - он мог только думать о том, что сделает, когда прибудет на место.
- Почему ты не отправился с нами с самого начала? - вслух спросил он Карака.
- Мне нужно было кое-чем заняться, да и меня бы заметили, - последовал ответ. Карак и не подумал объяснять, кто мог его заметить и какие дела требовали его внимания. - А сейчас мы на пороге моего дома, но даже теперь мне нужно сохранять личину. Не ожидай от меня прямой помощи. Я твой проводник, а не защитник, хотя чем ближе мы будем к Эрикверу, тем больше я смогу для вас сделать.
- Эрикверу?
- Истокам Изменчивого - тому месту на горе, откуда он течет, - ответил Карак и поскакал вперед, чтобы поговорить с одним из своих людей.
Перкар придержал Тьеша. Шерсть жеребца блестела, сам Перкар отмылся в бане, переоделся в чистую новую одежду, и во вьюке, который нес Свирепый Тигр, у него была теперь сверкающая стальная кольчуга. Юноша должен был бы чувствовать себя освеженным и довольным.
Но двумя днями раньше, рядом с Хизи, которая смешила его своими восклицаниями насчет горных красот, Перкар чувствовал себя во сто крат лучше. С некоторым изумлением он осознал, что был тогда счастлив. Как странно: счастье можно бывает узнать только тогда, когда оно безвозвратно уходит...
Солнце бросало золотые лучи на молодые зеленые листочки, на раскрывшиеся полевые цветы, но каждый миг лишь приближал Перкара к отчаянию и неотвратимой гибели.
Он попытался прогнать печаль, когда к нему подъехала Хизи, но это ему не удалось.
- Что с тобой? - спросила она. Перкар чуть не рассказал ей все; слова были готовы соскользнуть с его языка, но он все еще чувствовал себя словно оледенелым, и когда вместо ответа он только пожал плечами, Хизи замкнулась, спряталась в свою раковину, чтобы не позволить Перкару причинить боль.
- Ну что ж, - неловко протянула она, - я подъехала к тебе только потому, что должна кое-что сказать. - Ее глаза быстро скользнули по его лицу и вновь опустились. - Прошлой ночью я путешествовала. Я видела целую армию менгов, скачущую нам навстречу. Она гораздо больше этого отряда.
- Вот как? - Карак не показал ему менгское войско, хотя теперь, вспоминая разговор, Перкар понял, что тот намекал на подобное.
- Да. Кочевников ведет Мох. - Мох?
- Мох - гаан. Впрочем, нам следовало догадаться об этом. Я должна была заметить.
- Братец Конь говорит, что гааны могут скрывать свою природу, даже друг от друга.
- Да. И все же когда он явился мне во сне, на него напал кто-то, кого я никогда не видела, - кто-то, кому были послушны молнии... А на следующий день ты нашел раненого Мха. Я не подумала о такой очевидной связи!
Перкар беспомощно развел руками, не зная, что сказать. Мох - еще совсем мальчишка; кому придет в голову, что он - предводитель сотен менгских воинов? Хотя он все же старше Хизи и ненамного младше самого Перкара...
- С этим войском едет кое-кто еще. Кто-то совсем невозможный.
- Невозможный?
Перкар внимательно слушал, пока Хизи описывала свое видение, и когда понял, что она видела чудовище, погубившее богиню потока, ощутил такую тяжесть в груди, что подумал - выдержат ли ребра. Но тут Хизи объяснила, что представляет собой это чудовище, и Перкар вспомнил.
- Я отрубил ему голову напрочь, - ошеломленно прошептал он. - Напрочь.
- Это работа Реки, - уныло ответила Хизи. - Я больше не буду спорить с тобой, нужно ли нам стремиться к Шеленгу, Перкар. Я хочу, чтобы ты это знал. Тебе больше не нужно меня туда заманивать.
- Я никогда...
- Не лги, - ответила Хизи, и Перкар прочел в ее глазах не только раздражение, но и глубокое страдание. - Йэн обманывал меня, и вот теперь... теперь он снова преследует меня. Может быть, он никогда и не был человеком. Я поняла: когда один из вас приближается ко мне, держит за руку, целует, это только потому, что нуждается в чем-то помимо меня. Может быть, если я проживу долго, я сумею понять, что тут за секрет. Но с меня хватит. Ты и я вместе закончим наше дело: убьем Реку или погибнем, пытаясь это совершить. Но я не доверяю тебе, Перкар, потому что знаю: ты мне лгал. Я уверена по крайней мере, что ты не поделился со мной тем, что рассказал тебе Чернобог. Так что помни: я участвую в походе не потому, что доверяю тебе, а потому, что это единственное, что мне остается. И я совсем не уверена, что ты мне так уж нравишься.
Перкар беспомощно выслушал отповедь, отчаянно желая оправдаться, но не в силах найти слова. Все сказанное Хизи было правдой - все, кроме вывода о том, что их недавняя близость была лишь уловкой с его стороны. Однако Перкар понимал, что все выглядит именно так, да и сил на то, чтобы спорить, у него не оставалось. Если ей хочется считать его притворщиком, что ж, это лишь облегчит дело, если они окажутся в тупике.
Так что вместо того, чтобы возразить, Перкар просто опустил голову, понимая, что Хизи воспримет это как знак своей правоты. И действительно, скоро она повернула лошадь и присоединилась к маленькой группе - Тзэму, Братцу Коню и Ю-Хану.
Через два дня отряд достиг сумрачного величественного Балата. Хизи испытывала благоговение перед деревьями, потому что хотя она и видела их во сне в Ноле, видение не передавало их мощи и потрясающей красоты. Некоторые достигали двух лошадиных тел в диаметре, и полог листьев над этими гигантскими колоннами казался зеленым витражом; редкие солнечные лучи, которым удавалось пробиться сквозь лиственный потолок, сверкали как алмазы на папоротниках и мхах, устилающих почву в лесу.