- Но я ведь жив, - сказал он ей. - Вот же я.
- Но ты так ужасно изувечен, - прошептала богиня, - весь в шрамах. Как же мне простить тебе это, как простить увечья моего милого Перкара? - Она встряхнула головой. - Бери все, что тебе надо, - сказала она наконец. Если тебе нужно мое прощение, возьми его.
- Ты должна даровать его, мне кажется, - ответил Перкар.
Богиня широко раскинула руки, показывая и вверх, и вниз по течению потока, вытянувшись всем своим нагим телом.
- Здесь все, что у меня есть, - ответила она. - Вся я, все, что есть во мне, - твое. Если ты можешь найти во мне прощение - возьми его; я готова его тебе даровать. Но найти его для тебя я не могу.
Перкар кивнул, не зная, что сказать. Богиня долго задумчиво смотрела на него, прежде чем заговорить снова. Потом с легким вздохом она приблизилась и взяла юношу за руку; они вместе стали смотреть в воду.
- Кое-что найти для тебя я все же могу, - прошептала богиня. - То, что принесло мое течение из верховий.
- Что же это? - спросил Перкар с надеждой.
- Кое-что от соплеменников твоего отца. Смотри: вон там... и там. Она показала на прозрачные струи, но юноша не заметил в них ничего необычного.
- Что там?
- Кровь, - ответила богиня, крепче сжав его руку. - Там их кровь.
Перкар думал, что теперь уже никакие новости не смогут поразить его; однако, возвращаясь туда, где ждал Нгангата, он чувствовал себя совершенно оледеневшим, и не от холода. Богиня долго говорила с ним, рассказала все, что знала, а потом с мимолетным поцелуем, напомнившим ему о первом уроке страсти - таком далеком! - исчезла. Но даже поцелуй богини потерял всякую важность по сравнению с тем, что она ему рассказала.
- Ну? - нетерпеливо спросил Нгангата, поднимаясь и вскидывая на плечо свой окованный пластинками металла костяной лук.
- Война, - прошептал Перкар. - Мой народ воюет с менгами.
- Твой народ всегда воюет с менгами, - ответил Нгангата, хотя и несколько настороженно.
- Нет. Менги всегда грабили нас, и мы всегда защищались. Но теперь мой народ захватил долину Экасагата и построил дамакуты, чтобы защищать захваченные земли.
- Но почему Братец Конь и его племя ничего не слышали о войне?
- Может быть, и слышали, - ответил Перкар мрачно.
- Я не верю в это, - возразил Нгангата.
- Ну, может быть, до них дошли слухи, но Братец Конь решил, что речь идет об обычном набеге, как всегда. Граница ведь во многих лигах от их земель.
- Верно. И менги - не единый народ. То, что волнует кочевников, живущих на западных равнинах, безразлично живущим на юге.
- Только не во время войны, - отметил Перкар. - Их союз и существует ради взаимной защиты и совместных нападений.
Нгангата печально покачал головой.
- Это значит, что у нас будут неприятности. Когда новости дойдут и сюда, Братцу Коню станет трудно оказывать нам гостеприимство.
- Гостеприимство! - воскликнул Перкар. - Нгангата, мои соплеменники гибнут, и гибнут по моей вине. Ты же знаешь, ты там был. Владыка Леса согласился дать нашему вождю новые земли. Из-за меня он взял обратно свое обещание и теперь уже никогда не отдаст людям те долины. И мой народ, лишившись новых земель на западе, похоже, решил захватить пограничные угодья менгов. Во всем этом моя вина.
Нгангата некоторое время молча смотрел на него.
- Апад и Эрука... - начал он наконец.
- Погибли, - закончил за него Перкар. - Остался только я один, чтобы отвечать за преступление. Да и в любом случае Апад и Эрука не решились бы на такое, если бы не я.
Лицо Нгангаты было мрачным.
- Я знаю, - ответил он Перкару. - И согласен: вина по большей части лежит на тебе. Но если я что-нибудь смыслю в Пираку, ты должен бы думать о том, что теперь предпринять, а не мучить себя упреками снова и снова - и уж подавно не плакаться мне.
Перкар потряс кулаком перед носом Нгангаты.
- И что же я могу предпринять? - заорал он. - Как мне все поправить, воскресить мертвых - может быть, отца в том числе?
Нгангата невозмутимо взглянул на кулак.
- Если ты не собираешься меня ударить, - прорычал он, - то лучше убери руки.
На какой-то ужасный момент, чувствуя свою полную беспомощность, Перкар испытал желание и в самом деле ударить полукровку. Но наконец его руки опустились, кулаки разжались. Он уже открыл рот, чтобы извиниться, но тут его голова резко повернулась сама собой - точнее, по воле Харки.
- Там, в деревьях... - прошептал он, но не успел договорить: ему в плечо вонзилась стрела. Перкар охнул от неожиданности и удивился, что не чувствует боли. Краем глаза он заметил быстрое движение Нгангаты, потом услышал тихое пение его лука.
"Берегись!" - предупредил Харка, и Перкар обнажил клинок. Лезвие сверкнуло на свету как осколок голубого льда. Перкар выпрямился, пошатываясь, и его взгляд привлекли деревья; оттуда вылетела стрела, но лучник целился не в него. Нгангаты, вероятной мишени стрелка, нигде не было видно. Однако Перкара больше занимали два всадника, мчащиеся к нему по снежной целине. Оба они сидели на полосатых менгских конях. Сами всадники тоже были менги. многочисленные косички говорили о том, что это не простые воины, а на кожаных шлемах развевались выкрашенные в красный цвет конские хвосты - знак войны. Перкар никогда до сих пор не видел воинов-менгов в деле. Они напоминали волков.
Всадники приближались. Один из них был вооружен копьем, другой короткой кривой саблей. Перкар издал боевой клич - клич своего отца - и стал ждать нападения, решительно сжав Харку обеими руками. Стрела, как он понял, только слегка поцарапала кожу: его защитила толстая парка и надетые под нее лакированные доспехи.
Перкар дождался, когда нападающие оказались совсем близко, потом резко прыгнул вправо. Оба всадника повернули коней, все еще рассчитывая напасть на него с двух сторон, но Перкар, упав на колено, ударил мечом по передним ногам одной из лошадей. Конь жалобно взвизгнул и рухнул в снег, а всадник растянулся у него на шее.