- Тихо, Тзэм. Со мной все в порядке: стать богиней я вовсе не хочу. Это именно та угроза, от которой я надеюсь избавиться. Только Река может отравить меня подобным могуществом - Чернобогу и его присным подобная задача не под силу, да и желания такого они не испытывают. Они стремятся к тому же, к чему и я: положить конец исходящей от меня опасности.
- Они могли бы достичь этой цели, попросту убив тебя, - предостерег Нгангата.
- Верно, и как раз поэтому я не боюсь Чернобога: возможностей убить меня у него было предостаточно, и он ими не воспользовался. Почему? В каком-нибудь новом поколении бог-Река может породить кого-то подобного мне, может быть, кого-то, более покорного его воле. До тех пор, пока существует Река, существует и угроза.
- И все же никогда не следует полностью доверять Чернобогу, - пожал плечами Нгангата.
- Как и любому богу! И любому человеку тоже! - бросила Хизи. В этот момент к ней подъехал Ю-Хан.
- Удели мне минуту внимания, пожалуйста, - обратился он к Хизи.
- Конечно. - Хизи удивил напряженный голос и формальное обращение молодого человека.
- Я пытался отговорить Братца Коня от этой поездки, - сказал Ю-Хан. Он стар, и я за него боюсь.
- Я тоже пыталась уговорить его вернуться, - ответила Хизи.
- Я знаю и благодарен тебе за это.
Хизи пристально взглянула на молодого менга. Со времени гибели Предсказателя Дождя Ю-Хан, и всегда-то хмурый, почти не разговаривал ни с кем, кроме Братца Коня.
- Если ты хочешь, чтобы я поговорила с ним еще раз...
- Я уже сделал это, спасибо. Он останется с тобой, а потому останусь и я.
- Твой дядя много для тебя значит.
Ю-Хан посмотрел Хизи в глаза - чего менги делать избегали, если только не хотели оскорбить; такой взгляд мог означать также высшую степень откровенности.
- Я зову его дядей, - очень тихо сказал он, - потому что он так никогда и не женился на моей матери и не дал мне права называть его отцом. Тем не менее он меня зачал. И когда моя мать умерла, а ее клан не пожелал заботиться о сироте, Братец Конь принял меня в свою семью. Немногие бы так поступили: обычно принято позволять клану матери разделаться с ребенком, как он сочтет нужным.
- Разделаться?
- По обычаю нежеланного ребенка оставляют в пустыне на милость богов. - Ю-Хан наконец отвел глаза, сообщив Хизи все, что хотел.
Девочка оглянулась на Нгангату и Тзэма в поисках поддержки; полуальва рассеянно кивнул, а Тзэм растерянно смотрел на менга, по-видимому, не все поняв из его слов. Никто из них не мог помочь Хизи решить, как следует ответить на сообщение Ю-Хана.
- Почему ты говоришь мне об этом сейчас? - наконец спросила она.
- На тот случай, если дядя... - Ю-Хан помолчал и начал снова: - Чтобы, если Братец Конь и я оба погибнем, ты знала, какие петь песнопения нашим духам. После смерти обо мне можно будет говорить как о его сыне. - Он лукаво улыбнулся. - Пойми, я этого не требую. Мой меч и так принадлежит тебе, потому что Братец Конь - твой союзник. Я просто прошу тебя.
- Мне больше хотелось бы обещать тебе, что вы с Братцем Конем не погибнете, - ответила Хизи.
- Не обещай того, что не в твоих силах выполнить, - предостерег ее Ю-Хан. - Это было бы оскорблением.
- Я ничем не оскорблю тебя, родич, - заверила его Хизи. - Если вы оба погибнете, я сделаю, как ты просишь, - конечно, если сама останусь в живых.
- Я обещаю тебе это тоже, - добавил Нгангата.
- Благодарю вас. Это хорошо. - Явно удовлетворенный, Ю-Хан придержал коня и снова присоединился к Братцу Коню.
Вскоре тропа опять повернула вверх по склону, но подъем оказался недолгим. Выбравшись из ущелья, Хизи только теперь оценила, как высоко в горах они оказались: Шеленг, к подножию которого они приблизились, закрывал почти все небо. Перед Хизи раскинулась широкая долина; отсюда открывался вид на уходящие вдаль, покрытые лесом бесконечные хребты.
Карак приподнялся на стременах.
- Следуйте за мной, - сказал он. - Меня снедает нетерпение, а впереди нас ожидает еще одно препятствие.
- Что там?
- Около пятидесяти менгов ждут нас у входа в Эриквер, у нашей цели.
- Пятьдесят менгов? - переспросил Нгангата, оглядывая оставшихся воинов отряда. - Это немалая сила.
- Для тебя - может быть. Да и для меня в моем теперешнем обличье. Но господин мой Балат просыпается медленно, а сейчас, я уверен, он спит. Чернобог повернулся к людям, и глаза его вспыхнули желтым огнем.
Многих воинов это смутило, они растерянно попятились.
- Знайте все, кто этого еще не знает, - я Карак, Ворон, создавший землю и похитивший солнце, чтобы оно сияло в небе. Много других благодеяний я совершил для людей, потому что вы - мои дети. Некоторые чернят мои намерения, - он многозначительно взглянул на Нгангату, - но вы не найдете ни одной легенды, в которой не говорилось бы о моей любви и доброте к людям, даже в нарушение воли моего господина. Вы все последовали за мной, хотя некоторые и не знали моей истинной сущности, сюда, в эти священные места. Вы сражались и умирали ради того, чтобы я смог сохранить обличье человека до тех пор, пока не придет время нанести удар. Этот момент наступил, и мы должны поспешить. Я полечу вперед и расправлюсь с мужественными, но обманутыми воинами, все еще противостоящими нам: никому из вас больше нет нужды умирать. Но когда я сброшу маску, когда проявлю свою силу, мой господин Балати начнет пробуждаться. Мы должны убить Брата до того, как это случится. Убив Реку, мы избавим мир от ужасной обузы и от еще более страшной угрозы.
- А тебя от великой вины, - фыркнул Братец Конь. Карак устремил свои желтые глаза на менга.
- Я честно признаю свою ошибку. Даже такие, как я, не застрахованы от промахов.
- Никакой это был не промах, - с жаром воскликнул Братец Конь, - а каприз, как и все, чем ты руководствуешься.
Карак долго молча смотрел на старика.
- Ты разве там был? - тихо спросил он. - Разве кто-нибудь из вас присутствовал при том, как Изменчивый сбросил оковы? Или ты просто повторяешь слухи, которые мои враги распространяют уже много тысячелетий? Он обвел людей горящим взглядом. - Ну?
- Хватит! - воскликнула Хизи. - Делай то, что собрался делать; я последую за тобой. Разве тебе для этого нужны остальные?
Карак все еще гневно смотрел на менга.
- Нет.
- Тогда отправляемся.
Еще мгновение Чернобог оставался Шелду; потом, словно вывернувшись наизнанку, превратился в птицу. В этот же момент поднялся сильный ветер. Карак расправил черные крылья и взвился к небесам, покрытым серыми тучами. Скоро он был лишь точкой в вышине, а ветер стал гнуть к земле деревья.