— Н-нет, — заикнулась женщина. — Ничего не надо…
— Ну, и славно. Бывайте, селяне. Не хулиганьте тут. И за дочерьми присматривайте получше.
На глазах изумленной публики я изобразил знак Перемещения.
Через две минуты уселся за стол в трактире Фёдора.
— Неприветливая у тебя кума, Федя.
— Это почему ещё? — разбуженный моим появлением Фёдор вылупил на меня глаза.
— Да даже привет тебе не передала. Ничего, говорит, передавать не надо. Хотя привет — уж точно могла бы. Не развалилась бы.
После праведных ночных трудов спал я долго. Когда спустился вниз, в трактире время завтрака плавно перетекало в обеденное. О моём подвиге, разумеется, знал уже весь город.
Знали о нём, как выяснилось, и в каретной мастерской. Хозяин приветствовал меня низким поклоном.
— Здравия желаем, господин граф Давыдов!
— И тебе не хворать. Карету-то мою — не продал ещё?
— Никак нет. К вечеру покупателя жду.
— Скажи ему, что сделка откладывается. Транспорт внезапно нужен мне самому.
Мастеровой заметно погрустнел, но перечить не осмелился.
— Что ж, дело хозяйское. Нужна — так забирайте. Мы карету всю осмотрели, всё, что надо, поправили. Как новенькая.
— Отлично. На техобслуживание только к тебе буду ездить. Сколько с меня?
Ценник оказался вполне гуманным. Я достал кошель.
— А не знаешь, случайно, где бы мне кучера раздобыть?
— Кучера?
— Ну да. Ненадолго, до Смоленска сгонять. Там я карету, скорее всего, оставлю. Не бесплатно, разумеется.
— Не бесплатно — это можно, — обрадовался хозяин. — Гераська! Подь сюды!
Парень моих лет, возящийся с ободом колеса, отложил молоток и подошёл к нам.
— Сопроводишь их благородие до Смоленска, — приказал хозяин, — сам с почтовой каретой вернёшься. Их благородия кучер в имении остался, а дело срочное.
— В Смоленск? — глаза у Гераськи загорелись. — А когда ехать?
— Сейчас.
Скоро карета моего заклятого врага катилась по булыжной мостовой, направляясь на поиски этого самого врага. Забавно.
Гераська оказался парнем разговорчивым. Сказ о том, в чём заключается преимущество хороших ободьев для колёс относительно плохих ободьев для колёс, он завёл ещё у мастерской и не замолкал ни на секунду. Собеседник парню, к счастью, не требовался. Я под его стрекотание прекрасно дремал почти всю дорогу до Смоленска. Никакого радио не надо.
— А здесь-то — покажете, куда ехать? — спохватился Гераська, когда мы прибыли в Смоленск. — Я тут улицы плохо знаю.
— А где генерал-губернатор живёт, знаешь?
— Это — конечно. Это — как не знать! Такой особняк на весь город один.
— Ну вот, к нему и езжай. Давненько мы с моим другом Ильёй Ильичом не общались.
Я рассудил, что генерал-губернатор должен быть вхож в местное Благородное Собрание, и, соответственно, владеть информацией о товарищах по сословию. Хотя бы на уровне кто где живёт и чем дышит.
Гераське приказал остановиться, не доезжая до особняка. Нырнул в ближайший к дому переулок, выбрал место между двумя домами, где, теоретически, даже случайно не могли оказаться прохожие. Начертил на земле Знак — мало ли что. Рано или поздно его, конечно, смоет дождями. Но сколько-то времени должен продержаться.
— Назначено вам? — осведомился привратник, когда мы подъехали к особняку. Открывать ворота он не спешил.
— Сейчас назначат. Скажи, что прибыл граф Давыдов.
— Давыдов⁈ — ахнул привратник. — Милости прошу, ваше сиятельство! Извиняйте за задержку, не признал вас!
Ворота неспешно, солидно распахнулись. Гордый, как лев, Гераська, причалил карету у широкой лестницы с мраморными перилами. Но подняться по лестнице я не успел. Двери открылись, и мне навстречу бросился Илья Ильич собственной персоной.
— Владимир! Ты как так быстро добрался? Я же только утром нарочного к тебе отправил!
— Какого ещё нарочного?
— А ты разве не видал его?
Случилась растерянная пауза. После чего выяснилось следующее: сегодня утром, буквально несколько часов назад, Илья Ильич отправил ко мне гонца со срочным письмом. Не успел обедать сесть — ему доложили, что я уже приехал.
— Господь мои молитвы услышал, не иначе! — прокомментировал мой так удачно случившийся приезд Илья Ильич. — Уж как ты мне надобен! Как надобен!
— Да что случилось-то?
Илья Ильич помрачнел.
— Охотники пропали. Те, что по твоему распоряжению ваш Орден мне в охрану выделил.
Я от души выругался.
— Рассказывай. Где, когда, при каких обстоятельствах?