Одно радует — новые твари из реки не полезут. Даже если они там есть. Хрен знает, что это такое восьмиродиевое я ушатал, но сомнений в том, что русалкопахана, почему-то не было. Велика вероятность, что оставшиеся русалки отсюда свалят подобру поздорову. Если, опять же, они здесь вообще ещё остались.
Сложив в мешок последнюю кость и шатаясь от усталости, я побрёл к карете.
— Господин охотник? — осторожно прилетело мне в спину.
Я оглянулся. Население хутора, оказывается, притаилось за окружающим дома плетнём.
— Очень вовремя нарисовались, — похвалил я. — Молодцы!
Ответом было смущенное молчание. Значит, слышали, как зову. Хотя, с другой стороны — правильно сделали, что не прибежали. Хрен знает, настоящий я охотник, или это нечисть морок наводит. То, что лично я не усидел бы и пошёл проверять — вопрос десятый. Передо мной не граф Давыдов и не братья-охотники, а обычные крестьяне. Для которых закон один: чем дальше держишься от нечисти, тем дольше проживёшь.
— Водозаборная зона очищена, — сказал я. — Твари истреблены. Можете мельницу заново включать.
Вот теперь они заголосили. И бросились ко мне. Качать себя я не позволил, и так еле на ногах стоял. От предложений заночевать и покушать меня отмазал прибежавший на шум кучер. Перехватил заплечный мешок и проводил до кареты. Пока садились, какая-то хуторянка успела таки метнуться домой, притащить свежий каравай и здоровенный окорок. Я решил, что отказывать некрасиво. Благодарность от хуторян мы тоже сложили в карету.
Напоследок я пообещал вправить мозги местным охотникам. А то чё они, в самом деле — для мебели, что ли, тут сидят?.. Провожаемые поклонами и пожеланиями доброго пути, мы наконец-то тронулись.
— Ну и вой же там стоял, ваше сиятельство! — поделился со мной впечатлениями кучер. — Я думал, поседею со страху!
— А ты разве не уже?
— Ну… — он смутился. — Борода-то — не совсем ещё.
— И правда. — Я зевнул.
Не знаю, что бы я делал, если бы за время моего отсутствия особняк генерал-губернатора и впрямь атаковали твари. За два часа дороги восстановиться успел, конечно, но не настолько, чтобы прямо сейчас отбиваться от упырей и вурдалаков. Но — повезло. Особняк встретил нас тишиной и ярко освещенными окнами первого этажа. Спать Илья Ильич не ложился. Дожидался меня.
Я сунул ему в руки передачу от благодарных хуторян, защиту с дома приказал не снимать до моего особого распоряжения. И меня не будить — тоже до особого распоряжения. После чего, с чувством выполненного долга, провалился в сон.
Когда проснулся, за окном давно рассвело. Это хорошо. Это значит, что дело, по которому прибыл сюда, можно не откладывать в долгий ящик. Сейчас только текучку порешаю — и погнали.
Первым делом я изобразил на листе бумаги — на столе лежала стопка, на случай, если гость вдруг возжелает написать приключенческий роман про попаданца, или ещё что-то в этом духе — Знак. Бросил его под ноги, встал — и со вспышкой переместился в кабину возле Оплота.
Толкнул дверь и через пару секунд уже стучал в дверь Оплота. Открыл мне Гравий и, не здороваясь, вопросительно уставился.
— И тебе не хворать, — кивнул я. — Не свинтил ещё в Сибирь?
— Собираюсь, — буркнул Гравий и посторонился.
Я мотнул головой:
— Я не надолго. Дело есть. Можешь мне отыскать пару охотников, которые хотят отдохнуть, но с выплатой отпускных и полным социальным пакетом?
— Чего?
— Да, говорю, в Смоленске одному хорошему человеку телохранители нужны. Никакой охоты, никакой самодеятельности: просто охранять в городе человека, который сам ни в какие блудняки не полезет. Кормёжка — за его счёт, плюс, платить будет. Только не полных недотёп! Есть мнение, кто-то к этому человеку подобраться пытается. Либо из наших, либо из тварей.
— Из наших? — Глаза Гравия нехорошо сверкнули.
— Ну, про Терентия я тебе рассказывал. Того, композитора, ты сам слышал. Поганые дела творятся.
Гравий почесал голову и кивнул. Я так понял, что это — окончательный ответ, и продолжения дожидаться нет смысла.
— Доверяю тебе перенестись на мой Знак. Я его там, в комнате оставлю. В доме этого человека, в Смоленске. Хозяина предупрежу, что у него в доме могут появиться охотники, и это нормально.
Гравий снова кивнул и закрыл дверь у меня перед носом.
Эталон общительности, блин. Но зато этому парню можно доверять, как самому себе. Ладно, не всем же быть тактичными и разговорчивыми.
Я вернулся туда же, откуда переносился — на листок, лежащий на полу. Поднял его и переложил на стол. Взглядом прикинул высоту — от стола до потолка. Норм. Поместятся!