— Думала, я не понял, что это ты? Что это всегда, каждый раз была ты?! — колено переместилось на ее живот, к горлу подкатила рвота и желчь. — Ты убийца, если помнишь, так перестань смотреть на меня так!
Суджан Вон нависал над ней, сгорбившись, напряженный до предела, с вздувшимися на лбу и руках венами. О чем он говорит, Ронга не понимала. Из-за боли она вряд ли могла смотреть осмысленно. Он говорил что-то еще, бесцельно водя дулом пистолета по ее лицу, и она не могла ни вырваться, ни сконцентрироваться и попробовать позвать хоть кого-то.
Иджи Хонг Хуань, почему ты гуляешь по всем баням, но не именно здесь именно сейчас?…
Слабая надежда на то, что призрак отреагирует на ее отчаянье, быстро развеялась. Они не были близки, и в этот день Ронга вовсе ее не видела, чтобы предупредить о своих планах.
— …Или ты и им клала монетки в рты? — Ее щеки коснулась нить слюны. — В их грязные вареные рты?
Сказав так, Суджан Вон засмеялся, покачиваясь и все сильнее вдавливая пистолет в ее щеку. Отсмеявшись, он убрал колено с ее живота и просто застыл сверху, выжидательно глядя вниз.
— Ваш брат попросил меня об этом, — чувствуя, как внутренности возвращаются в правильное положение, сказала Ронга. — Если не дать мертвецу монетку с собой, то вечно будет он скитаться без провожатого по долинам теней.
Чушь редкая.
— А может, стоило спросить меня сначала?! — не на шутку разозлился Суджан Вон. — Это мой брат, и я решу, что ему делать после смерти!
— В следующий раз я обязательно спрошу, — прошептала Ронга, попытавшись подтянуть руки к груди. Она хотела сделать вид, будто молит о прощении, и попытаться вытащить из рукава другую монету.
— Правда? — Казалось, он и впрямь удивился.
Пистолет стукнулся о ее зубы и, чтобы не лишиться их, Ронге пришлось разжать челюсти. Ствол пистолета скользнул прямо в горло, Ронга попыталась опять, в тысячный раз, дернуться, но даже пошевелиться не смогла. Суджан Вон почти лег на нее, продолжая говорить:
— Раз ты обещаешь в следующий раз позвать меня на свои маленькие ведьминские ритуалы, как я много раз звал тебя, то так и быть — я тебя не убью. Поэтому и еще потому, что он действительно был моим братом. Ты рада?
Он поднялся. Ронга перевернулась на бок, непрерывно кашляя и хрипя. У выломанных дверей он повторил, требовательнее и злее:
— Ты рада?!..
— Очень, — через силу произнесла Ронга. — Спасибо. Я обязательно вас позову.
Она покинула купальни спустя два часа, вновь достав из воды Ослепительное Острие, кое-как убравшись и простояв под ледяным душем, пока не появилась Иджи Хонг Хуань и криком не заставила ее выйти из кабины.
— Иджи Хонг Хуань, — сказала Ронга, не слушая ее взволнованные вопросы. — Там где-то у бассейна с кровью лежит монетка Коруби. Она твоя. Забери ее и в следующий раз, когда придет Суджан Вон, просто будь рядом с ним, пожалуйста. Мне бы очень пригодилась твоя помощь сегодня, но я…
«Но я», «но я», «но я».
Но одна она не выдержит. Уже не выдержала. Чуть не умерла, даже со всеми своими пятью монетами.
Ослепительное Острие пришлось спрятать в холле, вынув доску в шкафчике для одежды, иначе бы Ронга не смогла объяснить его появление мадам Чен. Меч и необходимость его скрыть напомнили Ронге об утре.
О невероятно далеком и прекрасном утре.
— Мой мертвец, — прошептала она, выйдя на улицу.
Теперь он стоял у черного входа. Точно так же, как утром у главного.
— А если ты собрался кого-то там убить… — произнесла Ронга.
«…то не стой у дверей как истукан». Она хотела повторить сказанное утром, но слова сами собой преобразились в горле.
— …то убей, пожалуйста, Суджан Вона.
Мертвец вздрогнул так, будто его ударили со всей силы.
— Мертвец-мертвец, — не замечая его реакции, продолжила Ронга, обхватив себя за плечи, — я достала твой меч со дна. Со дна моря, из рук мертвецов, как положено в нашей сказке. Ну?! Так ты убьешь его?
Он молчал.
— А, вот еще. Совсем забыла. — Ронга показала ему Коруби, протянула на ладони. — Мертвец-мертвец, хочешь монетку?
— Откуда ты знаешь эту мразь?
Ронга непонимающе уставилась на него. Поразительно складный вопрос для мертвеца. И поразительно много злобы. Эта злоба за один миг их сроднила, и в голову Ронги стали закрадываться подозрения.
Ну… Может… Может, мертвые все-таки не ходят среди живых, и этот человек совсем не мертв? Дикостью казалось, что в маленьком жутком мире Ронги — ледяной, продрогшей, хриплой Ронги — еще остались живые.
Не бывает такого.
Какие живые, идиотка?
Эй.
Вокруг тебя все давно умерли.
— Мертв…
— Да живой я, живой, — с легким раздражение бросил мертвец.
— Честно? — серьезно спросила Ронга, впервые за последние часы вдруг услышав городской шум вокруг, ощутив ветер на коже и землю под ногами.
— Честно.
Он протянул руку и сжал ее ладонь вокруг монетки. Ронга посмотрела на свой кулак, медленно опустила руку, а потом, не отдавая себе отчета в действиях, шагнула вперед и крепко обняла не-мертвеца.
От него несло грязью, потом, канализацией. Майка на груди пропылилась до последнего волокна. Рядом с ухом Ронги раздавался грохот, сравнимый с шумом несущегося паровоза. У не-мертвеца хватило чуткости не отталкивать сумасшедшую, и одно осознание этого и того, как выглядит все происходящее для него со стороны, заставило Ронгу разрыдаться прямо в этот шум.
6. Демонология
Отмытый мертвец все еще производил это неприятное впечатление — как будто смотришь не на человека, а на его ходячую оболочку — но теперь люди хотя бы не шарахались от него. Ронга отвела его к общественным баням, вручила денег и подождала. Он вышел уже через двадцать минут, чистый, но не испытывающий никакой радости по этому поводу. Он был просто олицетворением апатии, и из-за этого Ронга невольно становилась бодрее — останься она в своем прежнем состоянии, и они едва смогли бы начать диалог.
Минут пять Ронга пыталась выяснить, что взять ему поесть в забегаловке рядом с банями. Она сама после смены и всего пережитого чуть не захлебнулась слюнями от одних только запахов, пусть и были они не самыми приятными, а есть в одиночку перед человеком, который почти наверняка голоден, было бы бессовестно. Однако на ее вопросы он реагировал непонимающим взглядом и пожимал плечами. Невероятно острую курятину — другой в Микуо не готовили — он съел даже не поморщившись, жадно и быстро, но без какого-либо заметного удовольствия.
Словно вспоминая слово, морща лоб и медленно ворочая языком, он только тогда произнес:
— Спасибо.
— Пожалуйста. Хинский тебе не родной?
— Нет. Но я хорошо его знаю.
Судя по правильному произношению, знал он его и правда хорошо. Почему тогда «спасибо» выдавливал, как с ножом у горла?
Лицо под панамой оказалось нестрашным, но и не располагающим — худое и вытянутое, с острым подбородком и скулами, с чистой, но нездорово бледной кожей, с длинным и явно ломаным не раз носом. Темные глаза не выражали ничего, брови навсегда застыли слегка нахмуренными, с едва заметной складкой между ними.
После долгих, очевидно мучительных раздумий, он все-таки назвал свое имя:
— Байчу.
— Так откуда ты, Байчу?
— Западная Жу, — он ответил автоматически и тут же прикусил язык. Складка между бровями стала четче.
— Западная Жу? Здорово! — искренне обрадовалась Ронга, и Байчу вроде бы немного расслабился.
Меч и мертвец — соотечественники! Последние сомнения улетучились. Разве что…
— Ты умеешь драться на мечах? — прямо спросила Ронга.
— Конечно.
Сказано это было как нечто само собой разумеющееся, так спокойно, быстро и уверенно, что Ронга на несколько секунд даже прекратила жевать и удивленно подняла брови. Байчу ответил ничего не выражающим взглядом.
— На традиционных мечах Западной Жу — умеешь? — уточнила Ронга, хотя достаточно было и простого навыка.