Как можно, вопрошает честный депутат? Но надо бы не возмущаться, а пожалеть политиков и чиновников: привычка свыше им дана. Они, может быть, искренне не возьмут в толк: что за уикенд без заграницы, что за семинар без курорта, что за народолюбие без банкета. И что теперь — отнимать? Резать по живому?
После бала
Сокращение внутренних войск МВД приостановлено — 60 тысяч человек, готовых к увольнению, остаются на местах. По всей видимости, откроются новые вакансии, милиционерам предстоит горячая страда сразу по двум направлениям. Первое — массовые протесты свежеуволенных. Уже наивно рассчитывать, что это где-то там, в далеких регионах, красные мутят народ, — социальные марши более чем возможны даже в Москве, сказал начальник столичного ГУВД генерал Пронин. Пока протестная энергия масс в основном уходит на решение личных трудовых ситуаций, — но горючего уже достаточно для массовых беспорядков. Начнется (не дай бог, конечно; будем верить, что не начнется) с Сибири и Урала, — опорный край державы особенно лихорадит, Магнитогорск волнуется, сотни рабочих Златоуста с трудом удерживают.
И вторая милицейская тревога, преимущественно для мегаполисов, — гастарбайтерская преступность. Жареный петух клюнул известно куда, и у московской власти будто бы раскрылись глаза. 30 процентов всех преступлений в прошлом году совершили иностранцы (98 процентов из них — жители ближнего зарубежья), и показатели неизбежно будут ухудшаться, сказал глава столичного ГУВД — и обратился в Мосгордуму с просьбой ужесточить наказание за совершенное преступление для мигрантов. А замминистра МВД Аркадий Еделев чеканно сформулировал: «Возрастание безработицы на 1 % увеличивает преступность на 5 процентов».
Депутаты Московской городской думы предлагают новую уголовную ответственность — пока не для мигрантов, но для пособников незаконной миграции — и сажать их, криминальных работодателей, аж на шесть лет. Вообще 2008 год, в особенности вторая его половина, прошел в припадке небывалой бдительности и законолюбия: количество «мероприятий по выявлению незаконных иммигрантов», проще говоря, облав, выросло почти на 40 %; за 9 месяцев 2008 года выявлены без малого два миллиона административных правонарушений. Это что — позднее прозрение? Нет, конечно, — и специфическую преступность, и инфекционную опасность (14 процентов гастарбайтеров — носители ВИЧ-инфекции, туберкулеза и сифилиса) власти увидели ровно тогда, когда приказал экономический момент.
А уж как любили-то еще полгода назад, как манили, какой был красивый роман.
Евгения Долгинова
Лирика
5 февраля, четверг
В четверг к половине десятого я отправился на день рождения Антона в ресторан ХЛАМ (художники — литераторы — артисты — музыканты), где за остаток вечера перебывало человек шестьсот. Помимо тех, о ком гласит название, там были журналисты, продюсеры, модельеры, телезвезды, жены миллиардеров, трансвеститы, послы — все, как в европах: шумно, ярко, бессмысленно, мило. Но при чем здесь я? Я уж лет десять как не хожу в такие собрания, зачем же сейчас явился? У меня нет ни желания, ни интереса, ни надобности бывать на публике, нет, наконец, полагающейся случаю одежды. Рубашка навыпуск, чтобы скрыть живот, это совсем не тот наряд, в котором блистают в свете. Что мне делать в этой куче селебритиз? Можно, конечно, пробраться в угол и с великолепным презрением наблюдать за окружающими, но роль усталого скептика в модной тусовке вообще-то чрезвычайно глупа. Общество трезвости это какая-то чепуха, говорил Толстой. Если общество, надо пить, если трезвость, зачем собираться? Так и здесь. Если презираешь свет, сиди дома, если пришел, то изволь соответствовать, будь добр расслабляться. Но расслабляться нет никаких сил. И к чему я тут? — чушь какая-то.
6 февраля, пятница
В пятницу — кончен пир, умолкли хоры — я с чувством исполненного долга предавался безделию и собирался писать письмо Т., но текст не шел. Меня занимала одна и та же неотвязная мысль: я должен кого-то поздравить с днем рождения. Кого? Антон вчера был поздравлен, это-то я твердо помнил. В феврале родилась еще Вера Т-ая, но она мне уже звонила, приглашала на свой полтинник 15-го, значит, ее поздравлять рано. А сейчас кто? Несчастный склеротик, я мучительно забываю все на свете. Кого поздравлять? Каждый час этот дурацкий вопрос приходил мне в голову. В какой-то момент я решил с собою тихо поговорить: нет такого человека, которого мне надо поздравлять, нет этого императива. Чтобы не забыть, запишем всех на бумажке. Ар. — мартовский, Т. — майская, Д. — июньская, Никола — тоже, М. — через день после него, мачеха моя — сентябрьская, отец родился в ноябре, Ан. — тем же месяцем, предыдущим числом. Остальные спокойно обойдутся без моего поздравления. О-бой-дут-ся. Я свободен и могу думать про реализм, о котором вызвался сочинять письмо Т. Но реализм ретировался, голова была полна одним: необходимостью кого-то поздравить. Тьфу.