Банда Рафаэля — роскошное определение. Корпорации искусств устроены по-разному: есть цеха, но есть и направления, есть сообщества, но и содружества, есть течения, но есть и членства. Маньеристы, символисты, импрессионисты, кубисты, концептуалисты, а также Академия художников и Прогрессивно мыслящие радикалы. И — банда Рафаэля. У всех одна задача — служение Аполлону. Аполлон — порождение корпорации, и вне корпорации нет никакого Аполлона.
Банда Рафаэля очень хороша. Все молоды, красивы, талантливы, остроумны. Они вызывают всеобщее восхищение, в их руках все основные заказы, и они определяют вкус Рима при Клименте VII, а заодно — и всей Европы. Банда Рафаэля креативна, Рафаэль ее гениально вымуштровал, и она с блеском продолжает развитие стиля своего учителя. Они прекрасно знают античность, их работы безупречно декоративны, в них бездна фантазии и остроумия. Они очень плодовиты и поверхностны. Они умеют нравиться, они профессиональны. Они заняли все ключевые посты, все главные заказчики и коллекционеры — их друзья, и никто ничего поперек им сказать не осмеливается: любого оппонента они затыкают именем Рафаэля. Они определили вкус европейского классицизма на целых триста лет.
Продолжать, тем не менее, — еще не значит соответствовать. В произведениях рафаэлевских учеников грандиозность граничит с гигантизмом, величественность — с претенциозностью, интеллектуализм — с перегруженностью, виртуозность — с поверхностностью. Достаточно посмотреть на фрески зала Константина в Ватикане, выполненные учениками Рафаэля во главе с Джулио Романо по эскизам великого мастера, но уже после его смерти, чтобы ощутить эту разницу. Блестяще решенные многофигурные композиции столь техничны, столь переусложнены, что производят впечатление какого-то крайне эффектного трюка, предвосхищая панорамы битв, модные в XIX столетии. Во фресках Джулио и мастеров его окружения есть все — масштабность, техничность, ученость, красота и изобретательность в каждой фигуре, в каждой позе, но в них ощутима надуманная механистичность. Но это все, замеченное уже Себастьяно дель Пьомбо, не играет никакой роли для вечности. Классика превращается в классицизм, maniera grande становится чистым маньеризмом, но это не важно: миф о римском золотом веке установлен, и катится, как снежная лавина, заполоняя вечность. Аполлон торжествует, а на марсиеву реальность с дурным запахом изо рта никто не обращает внимания. Марсий никогда не выигрывает: если банда решит, что Аполлон должен выглядеть как Марсий, то так оно и будет. Чернявый, бородатый, расхристанный неудачник с мохнатыми ногами усядется на арийского юношу, ловко подцепит его кожу ножом, и начнет легко ее снимать, как шинель с Акакия Акакиевича, с красного кровоточащего мяса. Блондин орет, смешной и жалкий, и величие Аполлона нисколько не уменьшается оттого, что у него — рожа Марсия.
Автограф на купюре
Вспоминает основатель Центробанка России
I.
Странно, но распространенная в те годы чекистофобия никак не сказалась на его публичном имидже. Понятно, что его критиковали и ругали, но при этом никто не попрекал его чекистским происхождением, хотя именно он, Георгий Матюхин, был первым выходцем из спецслужб в руководстве постсоветской России, и, если бы карьера началась хотя бы десятью годами позже, может быть, погоны офицера КГБ и помогли бы ему удержаться во власти. Работал бы до сих пор, менял бы должности, писал бы статьи о чекистском крюке и пугал бы своим происхождением либеральную общественность. А может быть, и не пугал бы — видели мы чекистов и с более внушительной биографией, а Матюхин — ну да, ветеран Первого главного управления, но всего лишь капитан госбезопасности; ну да, работал несколько лет под прикрытием (изображал сотрудника советского торгпредства), но всего лишь в Уругвае. Ну да, после провала и высылки из Уругвая 17 лет работал во вполне «чекистских» учреждениях — от Международного инвестиционного банка СЭВ до Института США и Канады, — но клянется, что после отставки из КГБ никаких заданий больше не выполнял и, кажется, говорит правду, — в самом деле, выполнял бы — получил бы хотя бы майора. Поэтому, кажется, можно поверить, что его пригласили возглавить правление Госбанка РСФСР, вновь создаваемого на базе республиканской конторы Госбанка СССР, в общем, случайно — Руслан Хасбулатов был активным читателем экономической прессы, а он, Матюхин, часто публиковал в специализированных журналах свои статьи о зарубежной банковской системе — а статей в те годы было достаточно, чтобы считаться выдающимся специалистом в какой угодно области.