— Почему у нее нет ушей? — спрашиваю я.
— Это он. И уши у него есть, — отвечаешь ты, не отвлекаясь. — Они просто маленькие и загнуты вниз, как и у всех скоттиш-фолдов[5].
— Как его зовут?
— Август.
— Как древнеримского императора?[6]
— Нет, как месяц.
— Ну что ж, Август выглядит довольно…
—… Старым?
— Милым.
— Не знаю насчет этого. Не люблю котов, — признаешься ты спокойно, не поднимая взгляда.
— Но это же твой кот.
— Моей матери, — отзываешься ты равнодушно. — Я его ненавижу.
Я впадаю в ступор, после призадумываюсь, но ничего на это не отвечаю, потому что просто не знаю, стоит ли затрагивать эту тему.
Ты продолжаешь работать, а я незаметно для себя снова засматриваюсь на тебя. Не знаю почему, но я не могу ничего с этим поделать. Ты сидишь на коленях, опираясь локтями о кофейный столик, что-то подрисовываешь, исправляешь, грызешь кончик карандаша, снова рисуешь. Я никогда прежде не видел тебя настолько сосредоточенной. Эта самая сосредоточенность делает тебя другим человеком: ты не контролируешь каждое свое движение. И я снова уверяюсь в том, что ты все же не настолько ужасна, хотя и сама этого, наверно, не знаешь. А еще я замечаю, какие у тебя странные глаза: сегодня они не зеленые, как мне показалось в начале, сегодня они желто-серые. Никогда прежде я не видел таких глаз.
Вдруг ты отвлекаешься от рисунка и мельком смотришь на меня, а потом в сторону прихожей. Я слышу, как кто-то открывает входные двери. Этим кто-то оказывается твоя мать. Она заходит в гостиную в кремовом плаще, держа за руку твою чудную сестренку, и дружелюбно улыбается. Девочка чуть растеряно сморит на меня огромными карими глазищами, но приходит в себя, когда возле ее ног лениво укладывается Август.
— Сид, это Джейн… моя тетя, — представляешь ты будто бы безразлично, даже не глядя на нее, — а это Молли, — ты смотришь на нее с неподдельным обожанием. Невооруженным взглядом видно, как ты ее любишь
Не знаю почему, но в Джейн есть что-то невероятно знакомое, словно я видел ее очень-очень давно, вот только не могу понять где.
В целом Джейн выглядит приятно и аккуратно, но в ее внешности нет ничего особо запоминающегося, разве что волосы цвета воронова крыла, которые чуть ли не магическим образом контрастируют с твоими светлыми. У Джейн светлая кожа, светлые глаза (то ли серые, то ли серо-зеленые) и добрая искренняя улыбка.
— Очень приятно, миссис… — я чуть мнусь, не знаю, как же к ней все-таки обращаться – я думал, что она твоя мать.
— Вёрстайл, — помогает мне она. — Мне тоже очень приятно, Сид, — она приветливо кивает.
— Привет, Сид, — твоя сестренка улыбается и протягивает мне руку. Я такого совсем не ожидаю, но тут же легонько пожимаю ее.
— Очень приятно, — я улыбаюсь в ответ.
— Так это ты тот самый засранец? — спрашивает она без тени смущения, видимо, не имея понятия, что значит это слово.
Я еле удерживаюсь, чтобы тут же не засмеяться, без укора глядя на тебя. А ты изумленно смотришь на нее, но видно, что не слишком сердишься, так как прекрасно знаешь, что я не удивлен подобному прозвищу.
— Молли! — твоя тетя строго смотрит на нее, но она тоже не злится, ведь души не чает в малышке.
— Это Флоренс так сказала. Я помню. Она как-то пришла и все ходила по комнате и говорила «чтоб этот засранец провалился». А Флоренс умная. Она все знает.
— Милая, такие слова говорить нельзя ни тебе, ни кому бы то ни было еще в этом доме, — Джейн укоризненно косится на тебя. — Это плохие слова. Ты поняла?
Молли кивает.
— А теперь, солнышко, иди на кухню и жди меня там, я скоро приду, — говорит Джейн.
Молли тут же с охотой принимается выполнять просьбу. Она понимает, что сделала что-то не так и хочет исправиться.
Повисает неловкая пауза.
— А что это у вас? Школьное задание? — спрашивает Джейн, пытаясь реабилитироваться.
— Литература, — отвечаешь ты нехотя.
— Я могу чем-нибудь помочь? — с искренней готовностью интересуется она.
— Нет.
— Ладно, — она делает вид, что не замечает твоей холодности. — Тогда, может, принести вам что-нибудь поесть? Уже почти четыре, а вы, когда пришли, наверняка ничего не съели.
— Не стоит, — снова отвечаешь ты, возвращаясь к своему рисунку.
А вот я был бы не прочь поесть. Но знаю, что если что-нибудь попрошу, то ты тут же взъешься, да и не хочется обременять твою тетю.
— Нет, спасибо, — как можно вежливее отказываюсь я.
Она понимающе кивает и выходит из гостиной. Снимает свое пальто в коридоре и идет на кухню с пакетом в руках.