— Правило, касающееся юбок, существует более двадцати лет, — сказал мистер Тэрн, заместитель директрисы и, как выяснилось позже, ее муж, — пока никто не жаловался.
— А у вас тут, вообще, никто не жалуется, — ответила я со спокойной серьезностью. Такой ответ никому не понравился.
Мое выступление оказалось самым коротким и самым не услышанным.
В итоге в устав внесли поправку о штрафе за хождения по школьному газону. Мистер Тэрн также заявил, что предложение Брэндона будет рассмотрено, и если большая часть совета проголосует за, то в Корке введут школьный дресс-код. Еще никогда в жизни я не тратила время с меньшей пользой.
***
Сид Арго
В пятницу к нам на ужин приходят Рэмы. На этот раз мистер Рэм в компании не только своей жены, брюнетки с ехидным лицом, но и сына Кевина. Стоит признать, что Кевин, пожалуй, – самый приятный член этой семьи. Мистер Рэм же высокий, крупный, с непропорционально длинными руками и чересчур массивной шеей, работает в полиции, сколько я себя помню, поэтому почти всегда ходит в форме. Он не отличается ни умом, ни сообразительностью. За него это делает миссис Рэм, невероятно отталкивающая особа. Она мечтает о том, чтобы сын получил стипендию за достижения в баскетболе и поступил в колледж. Поэтому она только и занимается тем, что пилит Кевина за оценки, которые в отличие от спортивных навыков у него хромают на обе ноги.
В конце недели я абсолютно вымотан и к приходу Рэмов не готов ни морально, ни физически. Но приглашая их, отец не спрашивает моего мнения.
Перед ужином мы как обычно молимся, теперь уже с Рэмами, потом принимаемся за еду. Тем для беседы не счесть, но Рэмы говорят в основном о мистере Вёрстайле. Отец присоединяется к обсуждению, хоть и без прежнего энтузиазма. Все родители, кроме моей мамы, сохраняющей благоразумный нейтралитет, жутко им недовольны, потому что он чихать хотел на правила Устава.
После ужина мы с Питом и Кевином идем в гостиную. Родители остаются разговаривать на кухне. Мы смотрим одну из документалок National Geographic. Что-то про инженерию. Я не слишком вникаю, честно говоря. Этим у нас увлекается Пит. Брат пересматривает этот фильм уже в десятый раз, так как у нас их немного. Каждый раз, когда мы выезжаем во Флориду, обычно, за подарками на Рождество, Пит чуть ли не умоляет родителей купить ему хотя бы один диск с новым фильмом, ведь в Корке подобного не достать.
— Сид, — вдруг заискивающе обращается Кевин, и по его тону, я понимаю, что сейчас начнет что-то просить. — Ты эссе по французскому не писал?
— Нет, — тут же без зазрения совести вру я, хотя на самом деле сделал его еще три дня назад, потратив на это полдня, ведь я и сам не слишком хорош во французском.
— Жалко, — говорит он, серьезно задумываясь, видимо, не ожидая такого категоричного ответа. — А когда сделаешь, дашь мне ну… посмотреть?
Я укоризненно смотрю в его голубые глаза.
— Издеваешься? — повышаю я голос. — Блейк будет читать их, и, может, ты и не знаешь французского, но она знает, и я думаю, заметит, что ты все скатаешь слово в слово.
Блейк – наша учительница французского, элегантная блондинка лет сорока.
— Так я не слово в слово, — тут же находится он, покачивая своей темно-русой головой.
Я фыркаю.
— Нет, Кевин. Так не пойдет.
— И что ты за друг такой? — недовольно надувается он, скрещивая руки на груди.
Он всегда так делает, когда я ему в чем-то отказываю, а в последнее время это происходит все чаще. По правде говоря, мы никогда не дружили, а общаемся только потому, что отец нашел общий язык с мистером Рэмом.
— Если я и французский завалю, меня попрут из команды, и тогда прощай сборная. Мама меня убьет…
Ближе к концу вечера мы начинаем все вместе смотреть наши семейные фотографии, а миссис Рэм ими так восхищается, будто видит впервые. Это самая отвратительная часть вечера. Одна из фотографий мне почему-то врезается в память больше всего. На ней мне лет шесть, и это день, когда я в первый раз иду в школу. Я на ней совсем маленький, но глаза у меня серьезнее некуда, и на следующих фотографиях то же самое. Раньше я этого не замечал.
Я смотрю на себя со стороны, медленно проникаясь отвращением к самому себе. Мне никогда не нравилось, как я выгляжу. Сейчас, конечно, ситуация немного лучше, чем в детстве. Но все равно, в отличие от тебя, я далек от идеала: не слишком высокий, худощавый, с рыжими постоянно торчащими в разные стороны волосами, бледный, покрытый с ног до головы веснушками, со стеклянными серо-голубыми глазами и с белесыми ресницами. В общем, как говорит Пит, тот еще чудик. И почему, собственно говоря, я решил, что такая, как ты, обратит внимание на такого, как я? Скорее, тебе понравится Кевин, выглядящий благодаря высокому росту почти что моделью.