Когда я возвращаюсь из школы, мы с мамой и Питом тут же садимся обедать. После чего она помогает ему с уроками. Но перед этим он, конечно же, находит тысячу поводов, чтобы ничего не делать. Поэтому, когда они наконец принимаются за дело, я почти доделываю домашнее задание, а остальное оставляю на выходные.
Как только ветер затихает, я вызываюсь идти на улицу косить траву. Сидеть дома мне невмоготу. И вот я беру ключи от папиного гаража, чтобы взять газонокосилку, достаю ее и приступаю к делу. Эта работа заставляет меня почувствовать себя ужасно взрослым. Возможно, потому что раньше (до того, как я пошел в среднюю школу) я видел, как это делал отец, и завидовал ему. Мне казалось, что это очень важное дело. И, честно говоря, в глубине души я думаю так до сих пор, хотя и понимаю, что заросший газон еще никого не убил.
Как только я заканчиваю, опять поднимается ветер, во всяком случае, мне так кажется, потому что калитка снова начинает скрипеть. Я морщусь, но через секунду скрип затихает, и я тут же соображаю, что калитку открывает не ветер, а человек. Этим человеком оказываешься ты.
Ты идешь по забросанной скошенной травой тропинке прямо в мою сторону. На тебе свободное темно-серое пальто и те же самые голубые мешковатые джинсы (меня всегда удивляла твоя манера одеваться, слово парень, хотя очевидно, что у тебя не та фигура, которой нужно стесняться). Твои волосы слабо завязаны сзади, поэтому любой порыв ветра освобождает все новую прядь.
Я опираюсь на ручку газонокосилки и, не двигаясь, словно загипнотизированный, смотрю на тебя. Ты подходишь и быстро достаешь что-то из своего тканевого вырви глаз красного портфеля и протягиваешь мне. Этим что-то оказывается мой блокнот, в который я записываю все, что со мной происходит, в том числе и про тебя.
— Похоже, это твое. По крайней мере, валялось под той партой, за которой ты сидел.
Я тут же вырываю блокнот из твоих рук, но так и не нахожу, куда его можно запрятать. Если ты его прочитала, то мне конец. Хотя ты бы не вела себя так спокойно, если бы знала, что я вообще о тебе пишу.
— Я не читала! — тут же вырывается у тебя, когда ты видишь мою реакцию. — Я не фанат чужих дневников.
— Это не дневник, — тут же лживо оправдываюсь я непонятно зачем.
Ты лишь пожимаешь плечами.
— В любом случае это твое.
— Спасибо, — неловко благодарю я, при этом постепенно приходя в себя.
Ты глядишь на меня в упор своими огромными глазами. Мне хочется смотреть в них как можно дольше, чтобы понять, какого они цвета. Кажется, зеленые. Но я не могу сказать точно.
— Меня зовут Флоренс, — говоришь ты так, будто мы видимся впервые.
— Я знаю, — тут же почти перебиваю я.
Повисает неловкая пауза.
— Мне нравится твое имя, — неуклюже признаюсь я не в силах сказать что-либо более умное.
— Моим родителям тоже. Вероятно, они считали, что оно поможет мне стать кем-то вроде Флоренс Найтингейл[1].
— Помогло?
— Едва ли.
Я усмехаюсь такой очевидной самокритике, после чего снова наступает тишина, которую ни ты, ни я не стремимся нарушить.
Я, не отрываясь, продолжаю пялиться на тебя, ведь раньше я не видел твоего лица так близко. Ты выглядишь как ожившая фарфоровая кукла, и только пряди волос, развивающиеся на ветру, не позволяют спутать тебя с ней. Что-то необъяснимое в тебе привлекает меня, и я даже не уверен, что это что-то внешность.
— Сид. Сид Арго, — представляюсь я через какое-то время и осмеливаюсь протянуть тебе руку. Ты пожимаешь ее сильно, уверено, по-мужски, и у меня по коже тут же бегут мурашки, потому что ко всему прочему твоя кожа ледяная. Из-за этого я чуть съеживаюсь, но ничего не говорю, однако ты тут же выдергиваешь свою ладонь из моей, хотя твоя холодность мне не так уж и неприятна.
— Арго́? Прямо как тайный язык или корабль аргонавтов? [2]
— Не совсем. Я - А́рго. И теперь я твой должник, — говорю я, сворачивая блокнот в руке.
— Это просто блокнот.
— Ну, может, и не совсем, — признаюсь я смущенно.
Ты чуть усмехаешься, словно знаешь его содержимое, из-за чего меня тут же бросает в жар. Но сказать наверняка, читала ли ты, я не могу, к тому же у меня нет причин тебе не верить.
— Тогда ты и вправду мой должник, — говоришь ты, направляясь обратно к тропинке.
— И чего ты хочешь? – спрашиваю я вдогонку, когда ты уже на полпути к выходу.
Ты поворачиваешься и серьезно о чем-то задумываешься. Но ничего не отвечаешь.