Этого достаточно для освещения здесь цели нашей книги.
Раздел двадцатый
О СТРАХЕ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ
Воистину этот фактор никоим образом невозможно окончательно сбросить с души, пока она не будет убеждена, что после смерти окажется в гораздо лучшем состоянии, нежели то, в коем пребывает ныне. Разговор на эту тему может быть очень долог, в особенности если потребуется обосновать ее путем доказательств, не говоря уже о разъяснении ее. Однако нет никакой необходимости в этом, особенно в настоящей книге, ибо объем темы, как мы уже говорили выше, в силу своей значительности, широты и глубины намного превышает объем этой книги. Ведь при этом придется к тому же обозреть все толки и религии, предусматривающие для человека и обещающие ему некие состояния после его смерти, и судить затем об истинности и ложности этого. Разумеется, осуществление этого дела не представляет трудности, но сколько оно потребует сил и сколь долгой о нем будет речь, никому неведомо. Поэтому мы оставим его и приступим к удовлетворению тех, кто думает и убежден, что душа исчезнет с исчезновением тела. А коли в силу этого в него вселяется страх перед смертью, то он может отклониться с пути разума на тропу страсти своей.
Итак, мы говорим: воистину человек, по их словам, не будет испытывать после смерти никакого совершенно страдания, ибо страдание есть ощущение, а ощущение не свойственно кроме как живому, но ведь он уже при жизни отягощен страданиями и погружен в них. А состояние, в котором не бывает страдания, лучше состояния, в коем причиняется страдание. И смерть в таком случае для человека лучше, чем жизнь. Быть может кто-либо из них возразит, что если человека при жизни и одолевают страдания, зато он испытывает также наслаждения, которых не. получит более после смерти, то в ответ ему будет сказано: «Принесет ли ему в этом случае страдание или озабоченность или ущерб хоть каким-нибудь образом то, что он не получит наслаждений»? Если он ответит: «Нет»,— а он ответит именно это, ибо если он так не ответит, то, значит, признает, что живыми бывают и после смерти, так как страдание постигает живого, а не мертвого — то ему будет сказано: «Следовательно, он не потерпит вреда от того, что не сможет испытывать наслаждений. А коли это так, то все вновь возвращается к тому, что смерть лучше, ибо вещь, благодаря которой, как ты считаешь, живой обретает преимущество и это — наслаждение, мертвому ни к чему, и нет у него к ней влечения и ему не угрожает страдание от того, что он ею не завладеет. Поэтому у живого нет перед ним преимущества в этом, ибо превосходство случается между двумя нуждающимися в какой-либо вещи, когда один из них имеет преимущество пользования ею при возникновении нужды в ней. Что же касается преимущества нуждающегося перед богатым, то такового не бывает. Если это так, то опять суть сводится к тому, что смерть — лучше». Быть может, он возразит, что не следует употреблять подобные понятия и примеры по отношению к мертвому, так как этих вещей у него не существует и потому эти понятия к нему неприложимы. Но ему будет сказано: «Мы употребляем эти понятия применительно к нему вовсе не потому, что предполагаем наличие этих вещей у него, а только воображаем и представляем это, чтобы сопоставить одну вещь с другой и считать вещь таковой, как она есть. Если ты отвергнешь это правило, то значит, ты не сведущ в законах доказательства, а подобного рода незнание известно философам, называющим его запором речи. Это происходит тогда, когда говорящий наотрез отказывается продолжать свою речь, старается улизнуть и его не удерживает даже страх того, что он подвергнет себя осуждению. Но если он будет повторяться и бормотать что-либо путанное и невразумительное, то и тогда его ожидает то же самое».
Знай, что вывод разума о том, что состояние после смерти лучше состояния жизни, зиждется на убеждении самого человека, ибо он находит, что душа слишком предается проникающей в нее страсти. Отличие между эмоциональным и разумным мнением состоит в том, что эмоциональное мнение избирается, предпочитается, претворяется и отстаивается не в силу ясного доказательства и явной обоснованности его, а в силу склонности к предпочтению этого мнения, согласия с ним и привязанности к нему в душе. Что же касается разумного мнения, то оно выводится на основании ясного доказательства и четкого обоснования, даже если оно противно душе и она уклоняется от него. И потом: что же это за желанное наслаждение, из-за которого разгорается соперничество? В действительности ли оно приносит покой от мучений, как мы уже излагали? Если это так, то его не может искать и вожделеть кроме как несведущий в этом, так как человек, избавленный от страданий, не нуждается в покое, который, если следует за страданием, называется наслаждением. Кроме того, если выражать печаль по поводу того, что неизбежно должно случиться, излишне, как мы говорили выше,— а смерть и есть то, что неизбежно случится,— то воистину излишне печалиться страху перед ней. Отвлечение от нее и предание ее забвению — вот в чем удача и успех.