Он вздохнул.
«Я не знаю, что у них за доказательства или даже то, как тетя Татьяна умерла.
Все, что я слышал, что они нашли ее мертвой утром».
Лисса и Кристиан обменялись взглядами.
Кристиан пожал плечами, и Лисса повернулась к Адриану, взяв на себя роль вестника.
«Кол», — сказала Лисса.
«Они нашли ее в постели с серебряным колом в сердце».
Адриан ничего не сказал, и его выражение лица ни как не изменилось.
Лисса, которой пришло в голову, что во всем этом разговоре о невиновности, свидетельстве, и адвокатах, все отчасти пропустили факт, что Татьяна была двоюродной бабушкой Адриана.
Он не одобрял некоторые из ее решений, и отпускал много шуток за ее спиной.
Но она была частью его семьи, она была тем, кого он знал всю свою жизнь.
Поэтому он должен был чувствовать боль от ее смерти в добавление ко всему остальному.
Даже я ощущала небольшое противоречие.
Я ненавидела ее за то, что она сделала для меня, но я никогда не хотела, чтобы она умерла.
И я не могла не помнить, что она иногда говорила со мной как, с реальным человеком.
Может быть, это было поддельным, но я была уверена, что она была искренней той ночью, когда ее остановили Ивашковы.
Она была усталая и задумчивая, как правило, просто обеспокоена установлением мира своего народа.
Лисса наблюдала за Андрианом, волна симпатии и неутешного горя прошла сквозь нее.
Кристиан нежно подхватил ее под руку.
«Пойдем», — сказал он.
«Мы выяснили, что нам нужно знать.
Мы как раз на верном пути.
Чувствуя себя беспомощной, Лисса позволила ему вести себя подальше от сюда, избегая более испуганных толп.
Оранжевый свет низко нависшего солнца придал каждому листку и дереву золотого оттенка и теплоты.
Было множество людей снаружи, когда мы вернулись со склада с Дмитрием, но это ничто по сравнению с этим.
Люди гудели от страха, торопясь передать новости.
Некоторые из них уже были в трауре, одетые в черное, со слезами на лицах.
Я задалась вопросом, кто из них по настоящему скорбел по ней.
Даже в разгар трагедии и преступления, королевские семьи будут драться за власть.
И каждый раз, когда она слышала мою фамилию, Лисса все больше и больше сердилась.
Это был плохой гнев, такой же, который казался черным дымом в нашей связи и часто заставлял ее выйти из себя.
Это было проклятием духа.
«Я не могу в это поверить!» она воскликнула к Кристиану.
Я заметила, даже если она нет, что он поспешно повел ее туда, где не было людей.
Как любой мог думать, что это Роза? Это — подстроено.
Должно быть это так.
«Я знаю, я знаю, сказал он.
Он знал опасность духа, и пытался ее успокоить.
Они присели на траву, в тени большого орехового дерева.
«Мы знаем, что она не делала этого.
Вот и все, что нужно сделать.
Мы должны доказать это.
Она не может быть наказан за то, чего она не совершала.
«Ты не знаешь эту группу», — ворчала Лисса.
«Если они хотят чего-то добиться, то они сделат все возможное».
Я попыталась вытянуть часть ее темноты в себя, пытаясь тем самым успокоить ее.
К сожалению, это сделало меня только более сердитой.
Кристиан рассмеялся.
Ты забываешь
Я рос в их кругу.
Я пошел в школу с детьми этой группы.
Я знаю их, — но мы не будем паниковать, пока не узнаем больше, ладно?
Лисса выдохнула, чувствуя себя гораздо лучше.
Если я буду не осторожна, то возьму слишком много темноты.
Она одарила Кристиана небольшой робкой улыбкой.
«Я не помню, чтобы ты раньше был таким разумным.
Это потому, что каждый человек имеет различные определения разумного.
Мое просто неправильно понято, вот и все.
Его голос был высоким.
«Мне кажется тебя часто неправильно понимают», — она рассмеялась.
Его взгляд встретился с ее, и улыбка на его лице превратилась во что-то более теплое и мягкое.
«Что ж, я надеюсь это будет правильно понято.
В противном случае, я мог бы быть побитым».
Нагнувшись, он припал к ее губам.
Лисса ответила без колебаний, теряя себя в сладости поцелуя.
К сожалению, я полетела с ней.
Когда они отстранилась, Лисса почувствовала, что ее сердцебиение увеличилось и ее щеки стали краснеть.
«Что именно ты этим хотел сказать?» спросила она, все еще ощущая его губы.
Это означает, Мне очень жаль», — сказал он.
Она отвела взгляд и стала нервно теребить траву.
Наконец, со вздохом, она поглядела вверх.
«Кристиан было ли что-нибудь… было ли что-нибудь между вами с Джилл? Или Мией»?
Он посмотрел на неё с удивлением.
«Что? Как ты могла такое подумать?»
«Ты проводил так много времени с ними.
«Существует только один человек, которого я когда-либо хотел», — сказал он.
Твердость его взгляда, эти кристально чистые глаза, не оставили ни одного вопроса о том, кто был этим человеком.
«Никто не был когда-либо мне так близок.
Несмотря ни на что, даже с Эйвери —"
«Кристиан, мне очень жаль за это — ««ты не должна —"
«Я —"
«Черт возьми, сказал он.
«Ты позволишь мне закончить —"
«Нет», — прервала его Лисса
И она прильнула к нему и поцеловала, это был сильный и мощный поцелуй, который жаром пронесся сквозь ее тело, такой, который сказал ей, что для нее также нет больше никого на свете, кроме него.
Ну.
Видимо Таша была права: я была единственным, кто мог бы свести их опять вместе.
Я просто как-то не ожидала моего ареста, чтобы сыграть свою роль.
Я вырвалась из ее головы, чтобы дать им побыть наедине и уберечь себя от наблюдения за тем, как они целуются.
Я не обижалась на них за этом момент.
Они ничего не могли поделать для меня в данный момент, и они заслужили свое воссоединение.
Единственное, что они могли сейчас делать, так это ждать получения дополнительной информации, и действительно, то, как они убивали время, было намного полезнее для здоровья, чем то, что Адриан, вероятно, сейчас делал.
Я легла на кровать и смотрела в потолок.
Существовал только простой металл и нейтральные цвета вокруг меня.
Он сводил меня с ума
Мне нечего было смотреть, нечего читать.
Я чувствовала, себя как зверь в клетке. комната, казалась, все меньше и меньше.
Все, что я могла сделать, это повторить то, что я узнала через Лиссу, анализируя каждое слово, что было сказано.
Конечно у меня было множество вопросов касательно всего происходящего, но единственной вещью, что застряла у меня в голове, было упоминание Даниэлой слушания.
Мне нужно знать больше об этом.
Я наконец получила ответ… несколькими часами позже.
Я впала в некоторого рода немое оцепенение тогда, и почти не узнала Михаила, стоящего прямо перед дверью моей камеры.
Я вскочил с постели, и увидела, что он отпирает дверь.
Надежда хлынула через меня.
«Что происходит? Спросил я.
«Они меня освобождают?»
«Боюсь, что нет», — сказал он.
Доказательством его слов было то, что как только он открыл дверь, он тут же одел мне на руки наручники.
Я не сопротивлялась.
«Я здесь, чтобы доставить тебя на слушание».
Входя в зал, я увидела что собрались и другие стражи.
Мой собственный конвой.
Зеркальное отражение конвоя Дмитрия.
Прекрасно.
Мы с Михаилом шли вместе, и к счастью, он говорил по пути вместо того, чтобы поддерживать это ужасное молчание, которое казалось было обычным обращением с заключенными.
«Что за слушание? Судебное?»
«Нет, нет.
Еще слишком рано для судебного разбирательства.
На слушание решат, предстанешь ты перед судом или нет».
«Это звучит вроде, как пустая трата времени», — сказала я.
Мы вышли из здания стражей, и этот свежий, влажный воздух был самым сладким из всего, что я когда-либо пробовала.