Феофан Затворник объясняет следующим образом, почему отцы посвятили молитве такое количество трактатов: «Молитва есть все. Она объединяет все: веру, жизнь, основанную на вере, спасение… Хотелось бы надеяться, что однажды все молитвы святых будут собраны в единую книгу, которая станет подлинным источником спасения»[2199]. Молитва — выражение жизни Святого Духа в нас, «дыхание духа»[2200], «барометр духовной жизни»[2201]. Церковь всецело «дышит дыханием молитвы»[2202].
Некогда монахи называли молитву божественной философией, «наукой наук»[2203], в том смысле, что философия всегда пребывает в поиске последних оснований сущего. Христиане Духом ведомы к Отцу через Сына[2204], который есть Человек (а не «космический закон»). Приближение к Нему предполагает диалог, которым и является молитва.
Кому мы молимся?
Согласно древнему литургическому правилу, молитва обращена к Богу через Сына в Духе Святом. Ориген утверждал, что молиться должно не Христу, а во Христе[2205]. Лишь позднее обращения к «посредникам» станут встречаться чаще.
Во время молитвы душа ведома Духом (όδηγούμενος ύπό θείου πνεύματος)[2206], она творит молитву «в Духе». Таким образом, молитва является своего рода «вдохновением», ибо Дух молится внутри нас; только в этом случае можно быть уверенным в том, о чем следует просить, и в том, что наш голос достигнет Бога[2207].
Еще в большей степени наша молитва причастна молитве Слова Божия[2208], то есть Иисуса, Который, согласно великолепному высказыванию Оригена, не одинок в своей молитве[2209]. Говоря современным языком, мы участвуем в молитве «мистического Христа». А. Хомяков так объясняет церковный характер молитвы: «Никто не может полагаться только на собственную молитву. Всякий молящийся просит заступничества всей Церкви. За нас молятся ангелы, апостолы, мученики, патриархи, а также честнейшая Матерь Спаса нашего. Это святое единение составляет самую жизнь Церкви[2210].
Стремясь подчеркнуть эту «помощь, полную любви, молитвенное заступничество, участие в судьбах мира»[2211], православные не употребляют выражение «воздаяние заслуг святых».
Определения молитвы
Средневековые богословы, прежде чем давать молитве собственные определения, собрали доставшиеся им в наследство от отцов[2212]. В большинстве случаев таковые не претендуют на то, чтобы считаться определениями молитвы в прямом смысле слова; они описывают ту или иную сторону животворящего действа, которым является молитва. Так, например, молитвой называется «состояние разума, избавляющее от земных помыслов»[2213], или «явление Божественной славы»[2214] и так далее.
1. С ут ь молитвы
Тем не менее в христианской традиции повсеместно утвердились три следующих определения:
1) обращение к Богу с просьбой о своих нуждах[2215];
Иоанн Дамаскин обобщил два из них: «Молитва — это возношение ума к Богу или обращение к нему с прошением о своих нуждах»[2218]. К этой формуле обращаются многие авторы[2219].
Молитва–прошение
Как вид богообщения молитву в первую очередь отличает смиренное прошение о ниспослании небесных даров и готовность их воспринять[2220].
Молитва в прямом смысле этого слова, по слову Феофана Затворника, всегда творится о всех и о вся, за всю Церковь; отцы нередко показывают это в своих толкованиях на молитву Господню[2221]. Тем не менее человек вправе и должен молиться об обладании тем, в чем он испытывает особую нужду[2222], хотя, конечно же, его просьба в большей степени о чем‑то божественном, чем о земном и преходящем, является более предпочтительной[2223].
На вопрос: «Почему не все наши молитвы бывают услышаны?» — духовные наставники обычно отвечают, что то происходит оттого, что мы слишком мало молимся и небезгрешны[2224]. Молящемуся они советуют: «Не будь чрезмерно взыскателен и не измождай себя только для того, чтобы твоя мольба незамедлительно была услышана. Господь хочет даровать тебе больше благ, нежели ты просишь в воздаяние твоей настойчивости в молитве к Нему. Да и есть ли что‑либо более значительное, чем доверительная беседа с Богом и пребывание в тесном общении с Ним?»[2225].
См., напр., Фома Аквинский, Сумма теол., 2–II, 83, 1; Suarez, Opera omnia, tract. IV, lib. I, с. 1, Paris 1859, cc. 4 слл.; A. Vermeersch, Quaestiones de virtutibus religionis et pietatis, Bruges 1912, c. 57.
Ориген, О молитве 8, PG 11, 441; 14, col. 460bc; Амвросий, Expos, in Ps. 118, Sermo 19, 11, PL 15, 1471; Евагрий, О молитве 37–38, PG 79, 1176; I. Hausherr, Legons d’un contemplatif, cc. 55 слл.; Феофан Затворник (в частности, цитирует Исаака Сирина), О молитве и трезвении, Москва 1889, с. 307.