Армянская литература развивается от Месропа (+ 441) до наших дней. Как и сирийская, в своей основе это религиозная литература. Армяне много переводили, особенно в V, VIII и XII веках. Но начиная с V в. писатели создают и оригинальные произведения. Величайшем из них в X в. был Григорий Нарекаци, прозванный «Пиндар Армении». Под влиянием греческих отцов он написал Толкование на Песнь песней[96]. Но главным произведением, которое греки называют его именем «Нарек», является сборник 92 Священных элегий или, как мы сказали бы, Возношений, Молитв[97].
В XIII в. заканчивается золотой век армянской литературы. И только в XVIII в., когда по всей Европе умножаются гимназии и типографии, вновь расцветает и литература. Но подлинное обновление для армянской культуры связано с Мехитаристами[98].
Общие черты армянской духовной традиции выявляются на фоне истории армянского народа: великие потрясения препятствуют созданию великих богословских трудов. Монашество, следуя правилу Василия Великого, было тесно связано с литургической практикой. Привычка строго придерживаться обычаев и традиций прежде всего выражается во множестве гимнов, молитв, возношений Богу, среди которых мы находим и наиболее прекрасные из мистических творений всего мира[99].
Грузинские авторы
Грузинская религиозная литература состоит в большей степени из переводов с греческого, армянского, сирийского, арабского. В начале VII в. Грузинская Церковь порвала с Арменией и с этого времени связала себя с халкидонским православием и византийской литературой.
«Золотой век» грузинской литературы (начиная с основания монастыря Иберов Иверона на Афонской горе в 980 г. до середины XVIII в.) ознаменован бесчисленными переводами аскетических трудов, выполненными активными переводчиками афонской школы и их последователями: св. Ефимом Святогорцем (+ 1028)[100], св. Георгием Святогорцем (+ 1065), Феофилом (XI–XII вв.), Ефремом Мцыри («Младший» + ок. 1100), Арсением Иквальто (+ ок. 1130), Иоанном Петрици (+ ок. 1125) и другими.
Особенно в повествовательной литературе отмечается известное количество независимых от греческой традиции произведений, таких как Жития Сирийских Отцов тринадцати иноков из Сирии, которые, вероятно, принесли монашество в Грузию, и в VI в. роман Варлаам и Иоасаф.
Оставаясь верной греко–халкидонскому православию, Грузинская Церковь сохранила также восточные невизантийские черты, что позволило ей сохранить свою самобытность[101].
Славянские авторы
Духовная традиция славян восходит к традиции древних отцов и к византийским течениям. Начиная с XVII в. она испытывает влияние Запада. Но на протяжении столетий традиции слились и развивались в согласии с умонастроениями славянских народов.
Самыми древними источниками этой традиции являются многочисленные жития святых, часто рукописные. Монашество получает широкое распространение начиная с XI века. Жизнеописания первых киевских аскетов вскоре были собраны в Киево–Печерский Патерик[102]. Позднее появились монашеские Уставы, в частности Нила Сорского (+ 1508)[103] и Иосифа Волоколамского (+ 1515)[104].
Именно монашество подарило духовной традиции славян ее лучших авторов: Дмитрия Ростовского (+ 1709)[105], Тихона Задонского (+ 1783)[106], Паисия Величковского (+ 1794)[107], Феофана Затворника (+ 1894)[108].
Следует отметить, что по сути дела религиозное вдохновение характеризует произведения русских писателей и мыслителей: Ф. Достоевского (+ 1881), В. Соловьева (+ 1900), П. Флоренского (+ 1937).
Однако, чтобы выявить отличительные черты славянской духовности, следует обратиться к живой традиции народного благочестия, духовному учению отцов (знаменитых старцев)[109], обрядам и обычаям Церкви в этих странах.
3. Обзор направлений духовной традиции восточного христианства
Критерии классификации
На Западе духовные школы различались либо по национальному признаку, либо по принадлежности к тому или иному монашескому ордену. На Востоке монашеских орденов никогда не существовало; что касается национального признака, то при всей этнической самобытности на духовном учении никак не отразились националистические устремления. Поэтому здесь невозможно применить западные принципы различения школ[110].
R. Janin, Mekhitar, Mekhitaristes, DThC 10 (1928), coll. 495–502; C. Kruger, Die armenischen Mechitaristen und ihre Bedeutung, in Ostkirchliche Studien 16 (1967), cc. 3–14.
F. von Lilienfeld, Nil Sorskij und seine Schriften. Die Krise der Tradition in Russland Ivans III, Berlin 1963; G. Malone, The spirituality of Nil Sorskil, Westmale 1964; франц. пер. Bellefontaine 1978.
Id., Essai.., cc. 329–378; I Santi russi, cc. 343–396; Gorodetsky, The Humiliated Christ in Modern Russian Thought, London 1938; S. Janezic, Imitazione di Cristo secondo Tichon Zadonskij, Trieste 1962.
I. Kologrivof, Essai.., cc. 379–416; M. Schwarz, Un reformateur du monachisme du XVIII s.: Paisios Velickovskij, in Irenikort 1 1 (1934), cc. 561–572; C. Hainsworth, Staretz Paisy Velickovsky (1722–1794). Doctrine of spiritual Guidance, Rome 1976.
I. Kologrivof, Santi russi, cc. 417 слл.; F. von Lilienfeld, Hierarchen und Starzen der russischen orthodoxen Kirche, in Aufsatze der Zeitschrift des Moskauer Patriarchats, Berlin 1966.
См. I. Hausherr, Les grands courants de la spiritualite orientale, OCP 1 (1935), cc. 114–138; T. Spidlik, Spiritualitat des ostlichen Christentums, in Handbuch der Ostkirchenkunde, cc. 483–502.