офессором Духовной академии, но по существу он еonoriз caузa доктор и профессор этой Духовной академии, поскольку учился в ней и окончил ее, и трудами своего слова, своей «Жизнью во Христе» далеко превзошел всякие знания. Владыка Феофан говорил об этом неоднократно. Он лично знал святого праведного Иоанна, они даже совершали совместно Божественную литургию. Однажды произошел очень памятный для владыки Феофана случай, свидетельствующий о дивном даре прозорливости батюшки Иоанна. Владыка рассказывал, что в ту пору он был инспектором академии. Он готовился назавтра совершить Литургию в одном из храмов столицы, где был престольный праздник. Но случилась у него срочная, неотложная работа: представить письменный доклад Митрополиту. Он рассказывал: «С вечера и всю ночь я писал экстренный доклад, и по этой причине мне не пришлось отдыхать. Когда я окончил свою работу, было уже утро, надо было ехать в храм. А там, среди прочего духовенства, сослужил со мной и отец Иоанн. Обедня кончалась, священнослужители в алтаре приобщились. В удобный момент, во время запричастного, отец Иоанн подошел ко мне и поздравил с принятием Святых Таин. А потом особенно внимательно посмотрел на меня и, покачав головою, сказал: «Ох, как трудно всю ночь писать, а потом, совсем не отдохнувши, ехать прямо в храм и совершать Божественную литургию... Помоги, помоги Вам Господи и укрепи!» Можете себе представить, как отрадно было слышать от такого человека такие слова. Я вдруг почувствовал, что вся моя усталость моментально исчезла при этих словах... Да, великий был праведник отец Иоанн Кронштадтский!» Помолчав немного, Владыка продолжал: «А как много было людей, слепых и глухих, не принимавших отца Иоанна и очень грубо относившихся к нему. И даже среди священников были такие. Так, например, как-то прибыл отец Иоанн на престольный праздник в один из храмов Петербурга. А настоятель храма, увидев его, начал кричать на него: - Кто тебя приглашал сюда? Что ты явился? Я тебя не приглашал. Ишь ты какой, «святой». Знаем мы таких святых! Отец Иоанн смутился и говорит: - Успокойтесь, батюшка, я сейчас уеду... А тот кричит на него: - Ишь ты какой «чудотворец». Убирайся отсюда! Я тебя не приглашал... Отец Иоанн кротко и смиренно попросил прощения и покинул храм... А был и иной случай в кронштадтском Андреевском соборе, где отец Иоанн был настоятелем. Здесь один из прислужников начал возмущаться: - Что ты всем раздаешь деньги, а мне, я тебе служу, ты никогда ничего не дал. Что это такое? Батюшка смутился, молчит и, видимо, внутренне молится. А тот продолжает возмущаться и ругать его, не стесняясь в выражениях. Случившийся здесь псаломщик вступился за ба¬тюшку: - Ты что, на самом деле, в своем ли ты уме?! Да разве так можно?! Стыдно и страшно подумать о том, что ты говоришь батюшке. И, перебирая заслуги отца Иоанна, он упомянул между прочим, что ведь он - отец настоятель. - А ведь верно, ведь я же - настоятель. Разве можно с настоятелем так разговаривать?! Нет, нет, нет... Нельзя, нельзя... Сказав это, отец Иоанн повернулся и ушел.» Владыка Феофан заметил: «Какое смирение у отца Иоанна! Ни дара прозрений, ни дара исцелений, ни чудотворений - ничего из этого он себе не приписал. А только, что настоятелю так нельзя говорить!» Несмотря на то, что отец Иоанн окончил академию на много лет раньше владыки Феофана, в стенах академии сохранилась студенческая память о студенте Иване Ильиче Сергиеве. Будущий светоч Кронштадтский и Всероссийский имел обыкновение в свободное от лекций время уединяться в пустой аудитории. Читая святителя Иоанна Златоуста, будущий великий церковный пастырь молитвенно радовался о великом Святителе, восторгаясь душевно от прочитанного. Владыка Феофан всегда отмечал, говоря об отце Иоанне Кронштадтском, присущую ему непосредственность, свидетельствовавшую о его сильной вере, чистоте и девственности его души. Батюшка Иоанн всегда был чистым и непосредственным, как дитя. Владыка Архиепископ, будучи еще архимандритом и инспектором Санкт-Петербургской Духовной академии, принял участие в похоронах великого пастыря в 1908 году. 4. Пастырь и учитель. Духовник Царской Семьи. В 1896 году Василий Димитриевич назначен доцентом Санкт-Петербургской Духовной академии по кафедре Библейской истории. На третьем году своей профессорской деятельности, в 1898 году, он принимает монашество с именем Феофана в честь преподобного Феофана Исповедника, епископа Сигрианского, и в благоговейную память преосвященного Феофана, затворника Вышенского. В том же году его рукополагают в сан иеродиакона и иеромонаха. В 1901 году Высокопреосвященным митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием (Вадковским) в домовой церкви Санкт-Петербургской Духовной академии он был возведен в сан архимандрита с определением исполняющего обязанности инспектора академии. Митрополит Антоний вручил архимандриту Феофану посох. В связи с этим назначением архимандрита Феофана на должность инспектора академии надо отметить особую черту отца Феофана как монаха. В уставе академии сказано, что инспектор должен иметь научную степень магистра и поэтому обязан подать сочинение на соискание этой научной степени. Но архимандрит Феофан на такое соискание сочинения не подал, хотя работа и была написана. Поступил он так потому, что он как монах, давший обет нищеты и смирения, не мог «искать», желать и добиваться славы ученого. Это противоречит обетам монашества. Работа лежала в его столе несколько лет, пока, наконец, иной профессор, в его отсутствие, не взял его научную работу и не подал в Академический Совет. Тема сочинения была: «Тетраграмма, или Божественное ветхозаветное Имя». Работа эта явилась магистерской диссертацией по кафедре Библейской истории Ветхого Завета. Она вышла из печати в 1905 году и очень высоко была оценена научной критикой как в России, так и за границей. Она была удостоена громкого эпитета: «Знаменитая Тетраграмма»! В ней автор рассмотрел вопрос о правильном произношении Имени и сделал вывод, что произношение «Иегова» - результат неверного прочтения, тогда как, судя по многим древним свидетельствам, правильно оно должно произноситься как «Яхвэ». В ней он также исследовал вопросы о значении, происхождении, древности и употреблении Божественного ветхозаветного Имени. Но, однако, когда книга появилась в продаже, как сам архиепископ Феофан передавал: «Я объехал на извозчике все книжные магазины и склады столицы и все книги («Тетраграммы») скупил и сжег!» Так отец Архимандрит боролся против славолюбия в себе. В этом случае, как и в других подобных, он спрашивал духовного совета у благодатных старцев, особенно у таких, как известные иеросхимонахи Алексий Валаамский, Исидор и Варнава Гефсиманские. Во всех обстоятельствах он шел путем старческого совета, безжалостно отсекая все, что противоречило предуказанному пути. Он и завещанную ему библиотеку профессора А.П. Лопухина передал Духовной академии. И нет ничего удивительного в том, что многие люди, не понимая почему он так поступал, злословили его и смеялись над ним. В том же 1905 году, после выхода из печати его магистерской диссертации, он был возведен в звание экстраординарного профессора и утвержден в должности инспектора академии. И в том же 1905 году он впервые был принят Государем Императором Николаем II. В своем дневнике в записи от 13 (26) ноября Царь отметил: «Принял арх. Феофана, инспектора С.-Петербургской Духовной академии». Вскоре после этого отцу Феофану было предложено стать духовником Царской Семьи. Сегодня, по прошествии стольких лет, во времена нашего сиротства, когда мы лишены Православной Монархии, трудно себе даже представить всю ответственность перед Богом, которую возлагало это послушание. Ведь иерей в таинстве исповеди является свидетелем кающейся пред Господом души и отпускает грехи не своей собственной властью, но по благодати от Господа, данной ему при рукоположении; он как духовник вступает в глубоко доверительные отношения с исповедующимся и, являясь духовным отцом, руководит душу сквозь нравственные и духовные соблазны в соответствии с учением Святой Церкви. Быть духовным отцом любой христианской души - огромная ответственность, но быть духовником православного Монарха - это служение ни с чем не сравнимого духовного смысла. Помазанник Божий, Царь Николай Александрович, нес ответственность не только за себя, но и за весь народ русский. Во время коронации Государь дал обет предстоять пред Богом за свой народ, хранить Россию Православным государством и по смерти передать ее в целостности своему Наследнику, честно исполнив свой долг отца Отечества. Монарх предстоял пред Господом за Россию как в политическом, так и в духовном отношении. Помазание даровало Божию благодать; и Николай II Александрович знал, что от исполнения обета зависит состояние его собственной души. Отец Феофан не был политическим или административным советником Царя, он был «совестью Царя», гласом христианских традиций и хранителем православных заповедей, на которых строилось его служение. Отец Феофан оказывал доброе влияние на всю Семью. Дневники Императрицы Александры Феодоровны этого периода полны выписками из писаний Отцов Церкви, что свидетельствует, с каким душевным вниманием она изучала рекомендованную духовную литературу. Ее записки маленьким дочерям, где она напомин