ают устрашающий, грозный вид, как и в данном случае, огромных, многомощных великанов, будучи, по существу, малосильными, но очень коварными и злыми. И привидение в образе трех великанов, по хитрости их, преследует не одну, а несколько целей. Приняв грозный вид, они свое действие сообразуют с духовным состоянием искушаемого. Мальчика они просто запугали и, возможно, он откажется в последующей жизни идти монашеским, подвижническим путем: «уж очень страшно!» Но главный прицел их мечтаний был направлен на отца Илиодора. Его им надо было выбить из колеи подвижнической. И он, несомненно, был испуган, и это произошло на глазах епископа Феофана, как и в первом случае с «цыганенком». Отец Илиодор окончил Духовную академию иеромонахом. В глазах простого народа он быстро приобрел широкую известность своими пламенными проповедями и речами. К нему стекались огромные толпы. Простой народ считал его своим вождем. И, под влиянием этого, он все более и более предавался погибельной гордости. В конце концов, он дерзнул самовольно надеть белый митрополичий клобук и появляться так перед народом, верхом на белом коне. Дойдя до этого, он отваживался «творить» свои «великие чудеса». Так, на Волге он объявил народу: «На этом месте мы в три дня воздвигнем Божий храм... Пусть каждый из вас принесет сюда по одному кирпичу. Ведь нас здесь тысячи! И из этих всенародных кирпичей мы, с Божией помощью, нашими руками и воздвигнем здесь великий храм...» Здесь намек на слова Евангельские от Иоанна 2, 18-21. У Илиодора была горделивая мысль: я сделаю то, что и Христос сделал. Небывалое воодушевление охватило толпы народа. Несли не только по одному кирпичу, а везли на подводах и весь необходимый материал для постройки храма... Работа закипела. Руками народа творилось небывалое чудо. В три дня храм был готов. Самозванный «митрополит» Илиодор торжественно его «освятил» и совершил в нем благодарственное моление. Во всем этом была глубокая прелесть духовная. Он, видимо, мечтал остановить своими руками начавшееся революционное брожение в России. Но от этого предостерегал еще святитель Игнатий (Брянчанинов): «Необходима осторожность от всякого увлечения разгорячением совершить дело Божие одними силами человеческими, без действующего и совершающего Свое дело Бога... Отступление попущено Богом: не искусись остановить его немощною рукою твоею...» («Отечник». Епископ Игнатий (Брянчанинов). Фототипическое издание, 1963, с. 549). Кончилось это все для отца Илиодора более чем печально. Он отрекся от священного сана, снял монашество и женился... Сергей Михайлович Труфанов, таково мирское имя отца Илиодора, находясь в духовной прелести, наделал много безрассудных поступков. Он создал свою церковь «Солнца и разума». Позже архиепископ Феофан получал от него из Америки, как от Сергея Труфанова, письма, когда уже и сам был в эмиграции. У него было семеро детей. Он осознал и оплакивал свой великий грех. Он писал: «Я сознаю мои непростительные грехи перед Святою Церковью и лично перед Вами и прошу, умоляю Ваше Высокопреосвященство помолиться обо мне, погибающем, чтобы принести Господу сокрушенное покаяние и избавиться от обольщения, в каком я находился!» Было ли это искреннее покаяние, мы судить не можем, мы знаем лишь то, что Сергей Труфанов скончался в 1952 году, будучи баптистом и работая уборщиком в одной страховой фирме, в возрасте семидесяти одного года. 9. Григорий Евфимович Распутин. Богоборческая власть, по попущению Господнему установившаяся в России в начале двадцатого века, как бы в подтверждение в очередной раз слов Писания, что «миръ весь во зле лежитъ» (1 Ин. 5, 19), оболгала старательно имя России православной, оболгала ее устои: Православие, Самодержавие и Народность, не обошла, конечно, своим недобрым вниманием и светлого имени архиепископа Феофана (Быстрова), духовника Августейшей Семьи, а также имен и памяти всех людей, так или иначе связанных с Самодержцем. Особое место среди этих людей занимает, быть может, более других оболганный Григорий Евфимович Распутин. Представление, которое сложилось в мире о Распутине, - всего лишь карикатура на реального человека. Нам известно довольно немного сведений о его ранних годах, его молодости, но и они настолько перемешались с легендами, что едва ли могут быть восприняты как факты. Поэтому представляется нужным сохранить лишь те, которые важны и, вместе, правдоподобны. Распутин стал центральной фигурой некоей истории, которую мир давно принял за правду. Все, написанное об этом человеке, настолько преувеличено и запутано, что людям теперь уже практически невозможно отличить факт от фикции. Если спросить, что Вы знаете о Распутине, то большинство людей, несомненно, ответит: «О, Вы имеете в виду этого сумасшедшего монаха?» Такое представление настолько же неверно, насколько глубоко оно укоренилось. Первая встреча Царской Семьи с Григорием Распутиным была отмечена следующей записью в дневнике Царя: «1-го ноября 1905 г. Вторник. В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим - Григорием из Тобольской губ.» В своих воспоминаниях князь Н.Д. Жевахов дает описание, что значит в действительности это наименование, «Божий человек»: «Наряду с официальным старцем, живущим по монастырским уставам, в России существует другой религиозный тип, Европе неизвестный, так называемый Божий человек... В отличие от старцев, Божьи люди редко живут в монастырях, странствуя с места на место, проповедуя волю Господа и призывая людей покаяться. Их не встретить среди монашества и священства, но, подобно старцам, они ведут суровый аскетический образ жизни и пользуются сравнительным моральным авторитетом» (Жевахов, с. 265-266). В 1900 году Григорий отправился в паломничество, которое длилось три года. Свое странствие он начал дорогой в Киев, древним монастырям и знаменитым пещерам которого веками поклоняются паломники. На обратном пути остановился в Казани. «Именно в Казани родилась слава Распутина,» - свидетельствует Спиридович («Распутин», Париж, Пайо, 1935, с. 38). Духовные круги Казани видели в нем набожного человека, обладающего большим духовным даром. Впоследствии они и представили его иерархам в Санкт-Петербурге. Еще в Киеве Григорий Распутин на подворье Михайловского монастыря познакомился с Великими княгинями Милицей Николаевной и Анастасией Николаевной. Григорий очень понравился им, и они пригласили его в Петербург. Великая княгиня Милица и ее сестра Анастасия, княгиня Лихтенбергская, были известны как Черногорские. Милица была замужем за дядей Царя, Великим князем Петром Николаевичем, а Анастасия - за другим дядей Царя - Николаем Николаевичем. Черногорки были очень близки к Императрице, хотя вскоре стали сильно ревновать Анну Вырубову к Государыне из-за дружбы между ними, которая усилилась после развода Вырубовой с мужем в 1908 году. Их недовольство по отношению к Анне было неприятно Александре Феодоровне, и они были удалены от Двора. В течение некоторого времени они продолжали поддерживать хорошие отношения с Григорием Распутиным, но ¬последний, в конце концов, вынужден был выбирать, чью сторону принять, и он, конечно же, принял сторону Императрицы (Фурман, с. 62. Спиридович, «Распутин», с. 69). После этого Черногорки выступили против него. Григорий Распутин всегда заботился о главном, о спасении. Дух его вел трудную непрерывную брань с его плотью. Большинству его биографов не удалось понять главного в его брани. Главным на пути Распутина к Богу было покаяние, и, видимо, именно покаяние было тем, что тронуло в нем двух наиболее выдающихся церковных подвижников Санкт-Петербурга, протоиерея Иоанна Кронштадтского и архимандрита Феофана (Быстрова). К нему были благорасположены епископ Саратовский Гермоген и тогдашний ректор Духовной академии епископ Сергий (Страгородский). Многие из православного духовенства пытались в те годы возжечь огнь веры в прихожанах, особенно в лицах, принадлежащих к высшим слоям общества, ставших в последние лет двадцать пять безразличными в массе своей к вере и духовным вопросам и считавших часто религию скорее вопросом «удобства», нежели иным. С тех пор, как была упразднена духовная цензура и всевозможные книги с самым разным содержанием стали свободно распространяться по всей стране, давняя привязанность к Матери Церкви становилась все слабее и слабее, пока, в глазах многих, Церковь ни стала выглядеть просто вопросом хорошего воспитания, к которому принадлежащим к хорошему обществу должно приспособиться, но который находится вне этого общества и рассматривается как маловажный вопрос. Григорий Распутин появился как раз в тот момент, когда иерархи Церкви искали такого человека. Иерархи были обеспокоены тем, что Церковь теряет связь даже и с простыми людьми, и Распутин казался идеальным человеком, способным помочь Церкви приблизить к ней массы. Он толковал сложную истину и церковные догматы неожиданно и просто. Владыка Феофан по просьбе Императрицы съездил в Сибирь, чтобы самому узнать о прошлом Григория Распутина. Результаты его поездки не выявили ничего порочного. Однако спустя немного времени, мнение его о Распутине, кажется, изменилось в соответствии с различными сообщениями и некоторыми исповедями, которые он принимал. В начале 1911 года епископ Феофан выступил перед Синодом с предложением офи