исповеднического, консервативного, святоотеческого пути, и, кроме прочего, уделил значительное внимание софианству и вообще модернизму. Темы софианства мы отчасти уже касались. Мы знаем, что главным проводником этого учения являлся бывший профессор политической экономии Санкт-Петербургского университета Сергей Николаевич Булгаков, почерпнувший начальную энергию в философских высказываниях Владимира Соловьева и в обществе «аргонавтов», а затем испытавший влияние философствующего священника Павла Флоренского. В переписке с частными лицами архиепископ Феофан дает оценку софианству, подробно анализируя это явление: «Вы просите изложить сущность учения протоиерея отца Сергия Булгакова, профессора Богословского Института в Париже, о Софии и указать, в чем оно противно Православию. Все это становится ясным, если знать самое происхождение этого учения. Протоиерей Сергий Булгаков основывается на книге отца Флоренского «Столп и утверждение Истины». Флоренский же заимствует идею Софии у Владимира Соловьева. А Соловьев - у средневековых мистиков. У Соловьева София - это женственное начало Бога, его «другое». Флоренский пытается доказать, что София как женственное начало Бога есть особое существо. Отголоски этого учения он пытается найти у святителя Афанасия Великого, ищет подтверждения своих мыслей и в русской иконографии. Протоиерей Булгаков принимает на веру основные выводы Флоренского, но отчасти видоизменяет это учение, а отчасти дает ему новое обоснование. У Булгакова это учение имеет два варианта. Первоначально София - это особая ипостась, хотя и не единосущная Святой Троице (в книге «Свет Невечерний»). Позднее - не ипостась, а «ипостасность». В этом последнем виде София - энергия Божества, происходящая из сущности Божией чрез Ипостась Божества к миру и находящая для себя высочайшее «тварное единение» в Богоматери. Следовательно, по этому варианту, София не особое существо, но Богоматерь. По церковному же учению, которое особенно ясно раскрыто у святителя Афанасия Великого, София - Премудрость Божия - есть Господь Иисус Христос. Всякое философское учение изложить в кратких чертах очень трудно, поэтому трудно изложить в кратких чертах и учение софианцев о Софии. Это учение становится ясным только в связи со всей их философской системой. Изложить же последнюю в кратких чертах невозможно. Можно сказать только: философия их есть философия пантеизма, скорее даже смягченного пантеизма. Родоначальником этого пантеизма в России является Владимир Соловьев». На просьбу изложить учение священника Павла Флоренского владыка Феофан пишет: «... Написать опровержение на книгу отца Флоренского в одном письме было бы невозможно. Основная концепция этой книги сложная. Для опровержения ее необходимо было бы предпринять экскурсы в разнообразные сферы познания: не только в область догматики, но и философии, и филологии, и церковной археологии. Что протоиерей Булгаков в учении о Софии исходит из Флоренского, в этом он сам сознается в своей книге «Свет Невечерний». Разумеется, это не значит, что он повторяет последнего, но если бы потребовалось свидетельство «внешнее», могу сослаться на авторитет профессора Лосского и еще более на авторитет самого Флоренского. По сведениям из России, напечатанным в свое время в «Студенческом Вестнике», священник Флоренский от студентов-богословов на экзаменах по его предмету требовал обязательного знания двух книг: своей - «Столп и утверждение Истины» и Булгакова - «Свет Невечерний». Это означает, что он смотрел на обе эти книги как на взаимно родственные. Но кто изучал вопрос этот, тот не может этим ограничиться. Он знает, что и сам Флоренский не оригинален. Его софиология выросла из софиологии Владимира Соловьева, а самая софиология Владимира Соловьева коренится и основывается на софиологии немецких мистиков, то есть не церковной». Генеалогия учения о Софии уходит в глубокую древность, к самому началу Христианства, когда языческое наследство народов сказывалось очень ясно в гностических ересях. Об этом свидетельствует святитель Кирилл Иерусалимский (3 век): «Всех ересей изобретатель есть Симон волхв в Деяниях Апостольских... Он богохульными устами первый дерзнул утверждать о себе, что он явился на горе Синайской как Отец; после у Иудеев явился как Иисус Христос не во плоти, но в призраке; и после сего, как Дух Святый, Которого обещал Христос, яко Утешителя; и город Рим так обольстил, что (император) Клавдий поставил ему статую с надписью: Симеону богу святому...» Далее святой Кирилл повествует о том, как святые апостолы Петр и Павел, будучи в Риме, посрамили волхва, мнимо возносящегося на небо, и он, силою молитвы апостолов, упал с небес и разбился. Перечислив последователей Симона волхва, святитель Кирилл доходит до Валентина, который назывался «христианином», но в то же время проповедовал «тридцать богов»: «... И это еще не важно в сравнении с прочим учением нечестия. Говорит он (Валентин), что последнее божество есть мужеского пола и женского, и это, как осмелился он говорить, есть София (премудрость). О, безбожие! Ибо премудрость есть Христос, Единородный Сын Божий; а он сию премудрость в учении своем почел женщиною, тридцатою стихиею, и последнею из рода богов. Ибо он говорит, что София восхотела увидеть первого бога, и, не стерпя блеска его, упала с неба, и отринута была из числа тридцати... и так далее и так далее... Выслушай, что говорят они о Христе Иисусе. Они учат, что по отпадении Софии, для того, чтобы число тридцати не потерялось, каждый из двадцати девяти Эонов, по малейшей части снесши, произвели Христа; и говорят о Нем, что Он и мужчина и женщина...» (Св. Кирилл Иерусалимский «О ересях»). Вот, оказывается, откуда берет свое первоначало это «новое» учение книжников-модернистов Соловьева, Флоренского и Булгакова - о том, что София есть божество, и божество женственное... И после этого можно и должно сделать вывод словами святого апостола Павла: «Братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе» (Кол. 2, 8). И должно нам помнить слова священномученика Иринея Лионского, приведенные святителем Феофаном: «Апостолы, как богач в сокровищницу, вполне вложили в Церковь все, что относится к истине, так что всякий желающий берет из нее питие жизни» (Против ересей, кн, 3 гл. 4). Ко всему этому следует добавить краткую заметку архиепископа Феофана об учении протоиерея Сергия Булгакова о Софии. В этой заметке, оставшейся от многолетнего и обширного, но бесследно исчезнувшего труда Владыки, он, видимо, желал наглядно показать нехристианский характер учения протоиерея Сергия Булгакова в книге «Свет Невечерний». Он дает в конспекте одну страницу: «София есть Вечная Женственность... Мир в своем женственном начале уже зарожден ранее того, как сотворен... Она есть «четвертая ипостась», хотя и не единосущная Троице. Как приемлющая сущность от Отца, Она есть и создание и дщерь Божия... («Свет Невечерний», 1927, с. 212). Далее Архиепископ Феофан приводит текстуально слова протоиерея Булгакова: «В этом смысле (т.е. отнюдь не языческом) можно, пожалуй, выразить о ней, что она - «богиня», то таинственное существо, которое предки наши иногда изображали на иконах Святой Софии именно как женское существо, однако отличное от Богоматери». («Свет Невечерний», 1917, с. 213, примечание 1-е). А затем архиепископ Феофан пишет: «Так учит протоиерей Булгаков в 1917 году в книге «Свет Невечерний». Из приведенных кратких выдержек ясно следует, что под Софией он разумеет здесь особое от Сына Божия и Богоматери «ипостась-существо». В своем опровержении он отрицается от этого учения, как будто бы неправильно ему приписываемого. В своей статье «София» к «Свету Невечернему» он заменяет термин «ипостась» термином «ипостасность». В святоотеческой литературе в таком значении этот термин не употребляется. И по существу «ипостасность» уже не «ипостась». 22. София, Варна. Старец митрополит Симеон. Предсказание о будущем России. Наставления. Встреча с отступником-баптистом. Черпанское землетрясение. Владыка архиепископ Феофан прожил в Болгарии пять лет. Жизнь его протекала только в двух городах - в столице, Софии, и в Варне, на берегу Черного моря. В Софии он проводил холодные месяцы, а в Варну приезжал на лето: восстанавливал свое здоровье, жил за городом на очень скромной даче. В Софии он каждый воскресный и праздничный день посещал великолепный Александро-Невский собор, огромный храм-памятник русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Храм этот был воздвигнут в память освобождения страны от пятисотлетнего турецкого рабства. Архиепископу Феофану неоднократно приходилось совершать Божественную литургию в этом храме. Для него это было очень удобно, так как храм находится совсем рядом с Синодальной палатой. Служение это заносилось в особую книгу как аргумент будущего снятия «схизмы» между Вселенским Патриархатом и Болгарской Церковью, тем более что и Российская Церковь не признавала этой схизмы... Однажды, когда Владыка служил в Александро-Невском соборе, на службе присутствовала Царица Иоанна, дочь итальянского короля Эммануила. По придворному ритуалу во время запричастного пения архиепископ Феофан, в сопровождении священства, вынес Ее Величеству просфору и преподал благословение на