Я прерываю ее.
— Никогда не слышала такой термин — макё? — спрашиваю ее я.
— Да, это ведь что-то, связанное с...?
— Это из дзэна. Очень удобный термин. В дзэне никто не заинтересован в духовном росте. Никто не заинтересован в самоисследовании или самоосознании. Они не пытаются стать лучше или счастливее. Они не следуют духовному пути, они следуют пути проснись-уже-черт-побери. Они полностью сосредоточены на страстном и пристальном поиске просветления. Ни утешительных призов, ни вторичных целей. Они подписались на полное пробуждение. Конечно, у них, как и у любых учеников, нет подлинного понимания, что за собой влечет подобный поиск на самом деле, так что задача наставника заключается в том, чтобы следить, не сбились ли они с курса. Ты следишь за мыслью?
Она как-то неопределенно кивает.
— Дао предупреждает нас опасаться увитых цветами ловушек на этом пути или чего-то похожего. На пути к пробуждению многое придется увидеть и сделать. Все это внове и напоминает магию. Например, есть такие моменты, когда ты можешь остановиться и развить в себе то, что ты считаешь особыми силами: пророчествование, телепатию, общение с духами, магические искусства, вращение тарелочки, да что угодно. Во время дзэнской медитации — дзадзен — ученик может погрузиться в безвременное единое сознание. Он может разрешить все затруднения в своей жизни за одну замечательную сессию. Он может почувствовать, что выблевал огромный шар раскаленного свинца, который много лет покоился у него в груди. Он может сойти в бездны ада и убить всех своих демонов. После подобного переживания он мог прибежать к наставнику, чтобы поделиться своими победами и переживаниями, думая, что он на правильном пути к просветлению, а наставник охлаждал его пыл, называя это макё.
Теперь Марла хмурится, понимая, что это ее пыл только что охладили.
— С помощью термина макё дзэнский наставник сообщает ученикам, что драгоценные камни, которые они подбирают, остановившись, или прекрасные цветы, которые они собирают, замедлившись в пути, имеют ценность или красивы только в том мире, который они решили оставить позади. Дао говорит «остерегайся увитых цветами ловушек», потому что чтобы овладеть ими или извлечь из них пользу, ты должен остановить свое путешествие, остаться во сне. В конечном итоге, это просто отвлекает от утонченного поиска пробуждения. Освобождение от заблуждений забирает все, что у тебя есть. Цена истины — все. Все . Таково правило, и оно нерушимо.
Она выглядит печальной. Я продолжаю тоном помягче:
— Я объясняю, что такое макё, потому что именно это здесь происходит. В медитации тебя посетили глубокие идеи, и ты принесла их мне. И это вполне понятно. Западная духовность, кажется, приравнивает просветление к самосовершенствованию, так что естественно предположить, что освобождение себя от ментального и эмоционального багажа — это и есть путь. А я говорю тебе, что в контексте поиска просветления твои переживания — макё. Ты приносишь мне эти бесценные жемчужины, а я говорю тебе смыть их в унитаз и двигаться дальше.
Я медлю, чтобы это уложилось у нее в голове. Дело здесь не в том, чтобы помочь Марле в ее поиске просветления, но помочь увидеть, что она его и не ищет. Иногда я размышляю — а был бы я хорошим наставником дзэн — роси — но нет, я так не думаю. А может, я был бы великим наставником — зависит от того, как посмотреть. Моей эмблемой был бы рисунок головы Будды, насаженной на пику, с капающей кровью и свисающими потрохами. Под эмблемой был бы девиз: «УМРИ!» Ученики выстраивались бы после дзадзен в очередь перед моей дверью, чтобы рассказать мне о своих переживаниях, и как только первый открыл бы рот, я заорал бы во всю мочь своих легких: « Ты не он! Ты не настоящий! Ты макё! Ты просто персонаж сна! » В этот момент я бы, наверное, начал бить учеников палкой, что является одной из привилегий дзэнского наставника.
« Ты должен быть мертв! Почему ты не мертв? Зачем тебе видеться со мной? Ты и есть проблема! Убирайся и возвращайся, когда умрешь. Вот с тем парнем я бы хотел потолковать, а не с глупым персонажем сна. А теперь УБИРАЙСЯ! »