– Итак, Брендан, скажи на милость, в чём смысл жизни?
Он выглядел, как олень, пойманный в свете фар. Он думал о том, о чём сегодня говорилось, и пытался увязать всё вместе.
– Его нет, – сказал он.
– Чего нет?
– Нет смысла. В жизни нет смысла.
Щёлк.
Вот так. Вот куда было всё направлено. Сказать, что не существует истинной веры, значит сказать другими словами чётко и ясно – в жизни нет никакого смысла.
– Спасибо, Брендан. Очень хорошо.
Но если это совершенное утверждение может быть конечной целью данного вечера, оно не является таковой процесса само-реализации. Это только начало – начальная точка исследования. Как я сказал Джулии у лодочного склада, начать нужно с пересмотра того, что ты знаешь наверняка. И чур не выдавать желаемое за действительное и не выгораживать свой страх разными сказками.
– Я не священник, – обращался я к молчаливой группе. – Я не святой и не гуру. У меня нет учения. Я не представляю никакую линию или систему. Я не говорю вам, что чёрная туча это нормально, я говорю, что она бесконечно большая и бесконечно чёрная. Я не говорю вам, что вы можете жить с этой тучей, я говорю, что это реальность, так сражайтесь с ней, и если она убьёт вас, что с того?
Не знаю, как они это восприняли, но для меня это было лучшей частью. Там находится свобода – единственная свобода.
– Тот, кто намеревается пробудиться, не может позволить себе роскошь притвориться, что чёрная туча это нормально. Это не нормально. Она не тёмно-серая. Это реальность – ваша реальность – и если вы хотите стать реальными, именно туда вам следует отправиться.
– Но… – начал Рэнди.
– Никаких но. Может ли быть так, что одна миллионная процента лжи не совсем ложь? В дуальности всё ложно – неистинно – ерунда. Исключений нет. Чёрное и белое, никаких оттенков серого. Истина одна, она недвойственна, она бесконечна, одно без другого. Истина это растворение, это не-я, это единство. О ней ничего нельзя сказать, её нельзя почувствовать, нельзя познать. Вы либо истинны, либо ложны, в оковах эго, в дуальности, во сне.
Тишина. Это хорошо. Полотно разорвалось. Какие бы истории не использовали эти люди, чтобы загородиться от реальности, и в какой бы степени они в них не верили, их структуры сейчас основательно пошатнулись. Истории могут оставаться в живых неделями, месяцами, годами, но их кончина теперь предрешена, и каждый из этих людей получит то, за чем он сюда пришёл – прямое столкновение с реальностью.
Или нет. Никогда не ставь против Майи. Истина бесконечно проста, иллюзия бесконечно сложна. Невозможно переоценить нашу способность избегать прямого взгляда на очевидное. Может быть, кто-то из них ещё глубже закопается в свою историю, но для тех, кто находится здесь, чтобы услышать, тональная нота прозвучала.
Ещё раз Рэнди озвучил вопрос, на который они все хотели бы ответить.
– Значит, все верования – ложь, по сравнению с… чем?
– По сравнению с фактами. По сравнению с "Да пошли вы все! Я выясню всё сам". По сравнению с заявлением "Истина или смерть!", именно это имея в виду. Истина любыми средствами. Истина не смотря на последствия. Истина любой ценой.
Фьють!
***
Я плюхнулся в кресло и дал всем посидеть в тишине со своими мыслями, пока я сижу со своими. Непросто было это передать. Хорошо ли я сказал? Не упустил ли чего-то важного? Я проиграл всё заново в голове и был удовлетворён тем, что сделал всё возможное в этом трудном, но решающем, разговоре.
Несколько минут никто даже не двигался, и мне показалось, что я задремал. Наконец, диалог возобновился.
– А правда ли то, что все религии основаны на одном и том же фундаменте? – спросила Марла. – Что они все содержат одну и ту же истину?
Хороший охлаждающий вопрос. Интенсивная часть окончена, и теперь я могу использовать это как скат, по которому мы съедем вниз в более плодородную – посмею ли сказать? – колею.
– О, боже, да, возможно, я полагаю, если ты действительно хочешь потянуть время, но это ни коим образом не будет иметь практической ценности для того, кто пытается пробудиться. Я бы сделал такую оговорку, если бы хотел показаться открытым и принимающим, но я уж точно никогда не стал бы предлагать кому-то изучение мировых религий и духовных учений, чтобы помочь ему пробудиться. То есть, я – Джед – могу взять библию, или коран, или талмуд, или упанишады, или дхаммападу, или любой другой из достойных упоминания духовных текстов, и могу расшифровать его в истинном контексте. Я вижу, что ценного они несут, я вижу, что было ценного до того, как спящие умы их переписали, и я вижу, что является просто ерундой. Короче говоря, я могу прочесть великие духовные учения мира с перспективы того, кто совершил путешествие, и судить о них, основываясь на их эффективности в качестве карт для других путешественников.