Мы оба засмеялись, но наблюдая за ней, становилось ясно, что она не совсем вместе со мной, как было в прошлую нашу встречу. Казалось, она нервничает. Очевидно, она плохо выспалась, но дело не только в этом. Она была слегка измучена, хотя справлялась с этим и прекрасно вела интервью. Она была на краю чего-то, но чего?
– Ммм, ну, на самом деле я больше не обладаю верой в том смысле, что вы имеете в виду. Этот вопрос просто не стоит – всё равно, если бы я спросил бы вас, что вы предпочитаете, воск из оленьих рогов или крем из оленьих рогов. Можно было бы сказать, что я не верю в веру, но это немного вычурно, хотя и точно. Я считаю веру и убеждения способами иметь дело с тем, что вы не знаете наверняка, а я не имею дело с не знанием наверняка. Мне не нужно заполнять пробелов. Должен отметить, что это не касается лично меня – вы получили бы такой же ответ от любого, кто находится в моей ситуации.
– Под ситуацией вы имеете в виду полное просветление?
– Ээ, частичного просветления не бывает, но да, любой, кто знает то, что знаю я, скажет то же самое. Вера и убеждения никак не влияют на просветление. То есть, у меня есть какие-то убеждения, которые должен иметь каждый. Вот почему ответ не просто да или нет. У меня есть убеждения относительно личной реальности, жизни после смерти и всего того, что мы не можем видеть внутри сна, и поэтому должны использовать воображение и разум, которые подсказывают нам, что происходит, но ничто из этого не имеет никакого отношения к просветлению. Я сейчас намеренно хожу вокруг да около – я всегда так делаю, когда пытаюсь ответить на вопрос, на который нельзя ответить адекватно, вопрос, который нельзя хорошо передать.
– Передать как? От непросветлённого человека просветлённому?
– И обратно, да, вроде того. Просветление охватывает все стороны человека. Это совершенно иная парадигма. Моя реальность это не ваша реальность. Все правила другие. Будто я говорю совсем на другом языке, и мы можем вообще как-то общаться лишь потому, что я когда-то говорил на вашем языке и ещё чуть-чуть помню его. Похоже, с каждым днём всё меньше. До вас что-то доходит? Я не очень хорошо выражаю свои мысли.
– На самом деле, – убедила она меня, – это очень интересно. Значит, если бы здесь сейчас присутствовал ещё один просветлённый, вы с ним отлично понимали бы друг друга?
– Вот чёрт, я вижу, аналогия рассыпается. Да, типа того, теоретически, мы с ним могли бы говорить на одном языке…
– Но?
– Но этого не случилось бы. Не о чем было бы говорить.
Я проиграл обе стороны подобного мнимого разговора для иллюстрации.
– Было бы что-то в этом роде: "Привет, как идут дела?" "Хорошо, спасибо, а у тебя?" "О, да, прекрасно. Как идёт просветлённая жизнь?" "Отлично, спасибо. Выжимаю все соки. А у тебя?" "То же самое, да. Очень доволен".
Она захихикала, развеселившись от моего маленького представления.
– Просто нечего было бы сказать. Гусеницы могут разговаривать между собой, но бабочки – нет. Это как… Вы знаете, как ведут себя вампиры?
– Ахх, снова вампиры, – произнесла она. – Нет, лично не знакома.
– Дело в том, что вы никогда не увидите вампиров, тусующихся вместе. Потому что они не имеют тесных связей. Они не нуждаются в компании друг друга, или в чьей-то ещё. Так обстоят дела. Это соло. Природа зверя.
– Вам действительно нравятся эти вампиры.
– Да, мне необходима любая помощь, какая только возможна, когда я говорю об этом.
– Но вернёмся к начальному вопросу: Верит ли просветлённый дзен мастер в дзен? Верит ли просветлённый суфий в ислам?
– Вы говорите о транспортных средствах и пунктах назначения. Когда ты прибыл в пункт назначения, транспортное средство отбрасывается, ты о нём забываешь. Если я приехал на поезде в Чикаго, я схожу с поезда и наслаждаюсь городом. Я не таскаю повсюду за собой поезд. Он сделал свою работу. Мне он больше не нужен. Конечно, если кто-то собирается вернуться и помочь другим в этом путешествии, тогда он воспользуется тем транспортным средством, которое ему знакомо.
– В вашем случае это было…?
– Их было много.
Окно кухни выходит на север и предоставляет широкий обзор неба – тучи двигались на восток. Этот холодный фронт принёс с собой изумительное разнообразие облачных пейзажей, и просто выйдя на улицу и оглядевшись вокруг, можно было насладиться величием восхитительных панорам во всех направлениях. Штормы, надвигаясь с запада, уходили к югу. Возвышающиеся подобно горам белые образования облаков были столь массивны и угрожающе огромны, что создавали почти сюрреалистическое ощущение опасности. Конечно же, из окна кухни мы не могли видеть во всех направлениях, но то, что открывалось нашему взору, было потрясающим.