Подобным образом должны мы научиться видеть друг друга: отойти, быть на таком расстоянии, которое позволяет нам освободиться от нелепых эгоцентрических реакций, предубеждений и всевозможных ошибочных суждений, происходящих от эмоциональной запутанности; но и в такой близости, при которой ощутимы личные отношения, ответственность, причастность. Для этого требуется усилие воли и подлинное самоотречение. Нетрудно установить гармонические отношения со статуей. Гораздо сложнее отойти на некоторое расстояние от того, кого мы любим, или приблизиться к тому, кто нам неприятен. Чтобы сделать это, чтобы победить и страх, и жадность, мы должны освободишься от нашей самости, перестать видеть все так, будто мы - центр вселенной. Мы должны научиться видеть все объективно, как факты, которые мы можем принять и изучать, не задаваясь предварительно вопросом, какое действие может оказать этот человек или это событие на меня лично, на мое благополучие, на мою безопасность, на самое мое существование. Надо быть достаточно бесстрастным, чтобы сквозь внешние слои и вопреки очевидности уметь заглянуть в глубину, как умел это делать Христос, - вспомните призвание Матфея, презренного сборщика податей. Как далеко отстоит этот подход Христа от нашего ужасного дара замечать сквозь ясные или полупрозрачные слои света двойственность сумрака человеческого несовершенства или тьму еще непросвещенного, но столь богатого возможностями внутреннего хаоса. Вместо того чтобы всему верить, на все надеяться, мы не только судим по поступкам, отвергая понятие "презумпции невиновности"; мы ставим под вопрос и побуждения людей, подвергаем сомнению самые их намерения.
Надо безжалостно бороться с нашей привычкой судить обо всем со своей крошечной колокольни, "Отвергнись себя" - так определил Христос первый шаг на пути к Царствию. Можно выразиться еще более резко: когда мы замечаем, что вместо того, чтобы видеть и слышать кого-то, мы поглощены собой, нам следует повернуться к этому "я", которое помехой стоит на нашем пути, и с гневом воскликнуть: "Отойди от меня, сатана (по-древнееврейски "сатана" означает "соперник", "враг"), ты думаешь не о том, что Божие! Сойди с моего пути, ты надоел мне!" Мытарь знал, что он плох в глазах Божиих и по суду людскому, он инстинктивно научился отворачиваться от себя, потому что от созерцания собственного безобразия радости мало. Фарисей потому мог самодовольно смотреть на себя, что, по крайней мере в его глазах, его личность вполне отвечала образцу праведности, он считал свою жизнь совершенным отражением закона Божиего. И потому он вполне искрение восхищался этим видением, созерцанием совершенного осуществления Божественной мудрости, каким считал себя. Благочестивый читатель, не спеши посмеяться над ним или праведно вознегодовать! Спроси себя, ты, добрый христианин, законопослушный гражданин, исполнительный член нашего полного условностей общества, - далеко ли ты ушел от него... Чтобы увидеть себя, свое "я" как "врага и супостата", как единственное, что стоит на Божием пути, требуется не минутное лишь размышление - подобное понимание достигается мужественной и напряженной борьбой. "Пролей кровь и примешь Дух", - говорит кто-то из подвижников пустыни. Именно так поступил Бог по отношению к нам. Он своей волей привел нас к бытию. Он сотворил нас во всей лучезарной невинности и чистоте, а когда мы предали и Его, и весь тварный мир, когда мы изменили своему призванию, отвернулись от Него и вероломно предали творение во власть князя мира сего, Он принял новую ситуацию, принял нас такими, какими мы стали, и принял мир в его искаженном нами состоянии. Он сделался человеком, стал распятым Христом, был отвергнут людьми, потому что стоял за Бога, и вынес богооставленность Креста, потому что стоял за человека. Так Бог ответил на вызов человека; Он принял нас в акте справедливости, который бесконечно далек от наших понятий воздаяния. Он утверждает наше право быть самими собой, но, зная, сколь безумно мы выбрали смерть вместо жизни, сатану вместо Него, Бога нашего, Он решил стать человеком среди людей, чтобы мы могли обожиться, чтобы привить нас к живой лозе, живой маслине (см. Рим. гл. II).
Кроме того, Он умел слушать. В Евангелиях мы видим, к а к слушает Христос, как Он видит, как замечает и выделяет в толпе человека, которому Он нужен, необходим или который готов ответить на Его зов. Посмотрите, насколько полно Он отдается и погружается в ужас Распятия, ужас нашей смерти. И в то же время Он свободен, самовластен, всегда остается Самим Собой, несмотря на бури, испытания, опасность, риск и их цену, и бесстрашно предъявляет абсолютное Божие требование: мы должны жить и войти в Жизнь Вечную.
Так что не будем проходить мимо факта: Христос знает каждого из нас и принимает нас такими, какие мы есть, и расплачивается за наши дела, чтобы открыть нам врата Жизни вечной. На Тайной Вечери Он сказал Своим ученикам: Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин. 13, 15). Не с этого ли следует начинать? Разве не призывает нас Апостол: Принимайте друг друга, как и Христос принял вас..?
Посмотрев на мытаря в присутствии Божием и увидев собственное осуждение, фарисей мог бы открыть в человеке, столь им презираемом, своего брата. Но он прошел мимо встречи с Богом; и как мог он стоять в благоговении, как мог он увидеть другого, признать в нем своего ближнего, увидеть образ Божий в нем, когда он не увидел его Прообраза - Бога Самого?..
Иногда, в моменты откровения, в горе или в радости, мы видим и узнаем друг друга; но вот мы, как фарисей, переступаем порог, и наша способность прозревать вглубь угасает, и когда мы встречаем брата или сестру, которых недавно узнали, мы опять видим незнакомца и гасим всякую их надежду. Насколько иначе звучат слова апостола Павла: Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа - ради спасения всего Израиля.
ПРИТЧА О БЛУДНОМ СЫНЕ
Еще сказал: у некоторого человека была два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю страну и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного пеленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, и пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! Ты всегда со мною, и веемое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся (Лк.15,11-32).