И вот что получилось. Старинное автоматическое ручное оружие, чтобы не случилось со мной ненароком чего-нибудь, было направлено в потолок — вместо моей груди.
Но этот человек был прав. Каминский сказал мне правду, не поднимая громкого шума и не впадая в истерику. Если нам с Лилей ничего не удастся, мы будем уничтожены. Блоки обратятся еще к кому-нибудь за помощью. Невероятная ноша свалится на Джека Ланфермана и его инженеров, особенно на Пита Фрейда. И да поможет им Бог, потому что если они тоже не смогут ничего сделать, они последуют за Лилей и мной в могилу.
Могила, подумал он. Тебя однажды спрашивали, в чем твоя беда. Я могу показать тебе. Это здесь. Это я.
Останавливая следовавший мимо хоппер, он вдруг понял одну вещь. Я даже не смог достать того, за чем я пришел в это здание, — я не выудил у них четкой фотографии Лили.
И в этом тоже Каминский был прав. Ларсу Паудердраю придется подождать до встречи в Фэрфаксе. Он не поедет туда подготовленным.
14
Позже этим же вечером, когда он уже спал в своей нью-йоркской квартире, пришли они.
— С ней уже все в порядке, мистер Ларс. Не хотите одеться? Все остальное мы сложим и отошлем вам попозже. Мы идем прямо на крышу. Наш хоппер там.
Люди из ЦРУ, или из ФБР, или Бог знает откуда, но в любом случае профессионалы, привыкшие выполнять свои обязанности в это время ночи, начали, к изумлению Ларса, шарить в ящиках его стола и шкафов и собирать все его вещи. Они молча и проворно, как заведенные машины, крутились вокруг него, и делали то, за чем их сюда направили. А он находился в сонном, каком-то животном, раздраженном и немом оцепенении.
Но наконец, под действием всего происходящего, Ларс окончательно проснулся и бросился в ванную.
Умывая лицо, он услышал, как один из полицейских обыденным голосом сказал ему:
— Сейчас летают уже три спутника.
— Три, — повторил Ларс, как слабоумный, разглядывая в зеркале свое заспанное помятое лицо. Волосы, как сухие водоросли, свешивались ему на лоб, и он машинально потянулся за расческой.
— Три спутника. Но третий отличается от предыдущих, как сообщают станции слежения.
— «Ежик»? — спросил Ларс.
— Нет, просто не такой. Это не мониторная установка. Не сборщик информации. Первые две занимались именно этим, теперь, наверное, они уже выполнили свою задачу.
— Они доказали, — произнес Ларс, — даже просто своим нахождением там, что мы не можем сбить их. — Никакое количество мудреного оборудования, запиханного в эти спутники, не было необходимым, чтобы это доказать, они с таким же успехом могли быть полыми.
У полицейских были серые форменные пальто, бритые головы, и они напоминали чересчур аскетичных монахов. Они поднялись на крышу дома. Стоящий справа от Ларса, краснолицый, сказал:
— Насколько нам известно, сегодня днем вы были в советском посольстве.
— Да, — подтвердил Ларс.
— Это письменное предписание, которое вы имеете…
— Оно просто запрещает им обращаться ко мне, — сказал он. — Я же могу разговаривать с ними. У них нет предписания.
— Ну, и вам повезло? — спросил его полицейский.
Это поставило его в тупик. Он задумался, не зная, что ответить. Неужели этот любопытный хотел сказать, что люди из ФБР или ЦРУ знали, зачем он ходил к Каминскому? Наконец, когда они пересекали летное поле крыши, подходя к огромному правительственному кораблю знакомого класса истребителей с большим радиусом полета, Ларс сказал:
— Ну, он высказал свою точку зрения. Если это можно назвать «повезло».
Хоппер поднялся. Нью-Йорк быстро остался позади, и теперь они летели над Атлантикой. Огоньки городов постепенно становились все меньше и меньше, пока не исчезли совсем. Ларс, оглядываясь назад, чувствовал волнующее, может, даже невротическое сожаление, он остро ощущал всепроникающую потерю. Потерю, которая ничем не сможет быть компенсирована, никогда.
— Что вы собираетесь предпринять? — спросил его полицейский, управлявший хоппером.
— Я произведу абсолютное, полное, всеобщее, утомительное, святошеское, безусловное впечатление, — сказал Ларс, — что я искренний, наивный, открытый, честный, правдивый, многословный, болтливый…
Один из полицейских бросил ему резко:
— Ты кретин — ведь наша жизнь поставлена на карту! Ларс мрачно ответил ему: