— Хорошо, — сказал Ларс. — Я пойду приму душ, куплю новые туфли и, может быть, новое пальто. Чтобы подбодрить себя.
— Магазины закрыты. Людям рекомендовано оставаться под землей. Эти районы включают в себя…
— Не перечисляйте. Я слышал весь список по пути сюда.
— Вы серьезно не собираетесь входить в транс? — спросил Тодт.
— Нет. Нет никакого смысла. Ведь Лиля пыталась же.
— Хочешь посмотреть на мои эскизы, Ларс? — спросила Лиля.
— Посмотрю. — Он протянул руку, и ему подали целую кипу. Он быстро пролистал их и увидел то, что и ожидал — ни больше ни меньше. Он положил их на стол рядом.
— Они действительно тонкой конструкции, — заметил доктор Тодт.
— Автомат, напоминающий по форме человека, — с надеждой произнесла Лиля, неотрывно глядя на Ларса.
— Это он, — сказал Ларс. Он показал на древнюю сгорбленную фигуру, которая беспрерывно вращала, как орудийной башенкой, головой. — Или, вернее, оно. Ты не поняла, что у него в голове. Ты только поняла анатомические составляющие, входящие в биохимическую основу. То, что делает его живым. То, что является искусственным механизмом. — Затем добавил: — Я понимаю, что это андроид, напоминающий внешне человека, и знаю, что углеродное тестирование подтвердит это. Единственное, что я хочу узнать — это точный возраст.
После некоторой паузы Тодт хрипло спросил:
— Что?
— Сколько времени эти чужаки над нами? — спросил Ларс, не удостоив его ответом.
— Неделю.
— Не думаю, что такой совершенный автомат, как этот, мог быть собран за неделю.
— В таком случае, если ты прав, то его создатель знал… — сказала Лиля.
— О черт! — ответил Ларс. — Я прав. Посмотри на свои эскизы и ответь: разве в них не Рикардо Гастингс? Я действительно хочу это сказать. Давай, валяй!
Ларс подобрал эскизы, сунул их ей, Лиля машинально взяла их и молча, как будто не видя, просмотрела, каждый раз еле заметно кивая.
— Кто мог сконструировать такой удачный автомат? — спросил доктор, заглядывая через Лилино плечо. — У кого есть такие способности и возможности, не говоря уже о вдохновенном таланте?
— Ассоциация Ланфермана, — ответил Ларс.
— Кто-нибудь еще? — снова спросил Тодт.
— Я больше никого не знаю.
Благодаря КАСН у Ларса было довольно точное представление о возможностях Нар-Востока. У них не было ничего подобного. Ничто не могло сравниться с Ассоциацией Ланфермана, которая, в конце концов, простиралась от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса: экономический, индустриальный организм длиной в пятьсот миль.
А производство андроидов, которые даже при ближайшем пристальном рассмотрении выглядели как подлинно живые существа, было одним из их главных производств.
Внезапно Рикардо Гастингс закаркал:
— Если бы не несчастный случай, когда волна энергии переполнила…
Подойдя к нему, Ларс перебил:
— Ты управляешься изнутри?
Старые затуманенные глаза взглянули на него. Но ответа не последовало, слюнявый рот больше не двигался.
— Ну, давай же, — сказал Ларс. — Автоматически или дистанционно? Ты статический или ты принимаешь инструкции извне? Честно говоря, я думаю, что ты — полный автомат. Запрограммированный наперед. — Затем Лиле и доктору Тодту: — Это объясняет то, что вы называете «маразмом». Повторение определенных смысловых кусков снова и снова.
Рикардо Гастингс пробормотал, пуская слюни:
— Парень, мы их разбили. Они не ожидали этого, думали, что смели нас. Наши дизайнеры оружия — они не смогли ничего. Пришельцы думали, что они смогут просто так прийти на Землю и победить. Но мы им задали! Жаль, что вы этого не помните, это было еще до вас. — Он — или оно — хмыкнуло, невидящим взглядом уставившись в пол, искривив рот в гримасе восторга.
— Я все равно не приемлю идею оружия, путешествующего во времени, — сказал Ларс после паузы.
— Мы сделали из них кашу, — бормотал Рикардо Гастингс. — Мы полностью отклонили их чертовы спутники из этого временного вектора, на миллиарды лет в будущее, и они до сих пор там. Хе-хе! — В его глазах промелькнула искорка жизни. — Они теперь кружатся над планетой, населенной только, наверное, пауками да одноклеточными. Жаль. Мы еще поймали их линейные корабли, с помощью Б.Г.В. Мы послали их в далекое прошлое, они были посланы завоевывать Землю приблизительно во времена трилобитов. Тут уже не проиграешь! Победить трилобитов и палками заставить их подчиниться! — Старый ветеран триумфально фыркнул.
В два тридцать, после того ожидания, которое Ларс не повторил бы ни за какие деньги, сотрудник госпиталя принес данные, полученные углеродным анализом ткани, взятой из тела старика.
— Что там? — спросила Лиля, неловко поднявшись и не отрывая глаз от лица Ларса, пытаясь определить его реакцию.
— Прочитай это сама. — Он протянул ей одинарный листочек. Почти теряя сознание, она попросила:
— Скажи мне сам.
— Микроскопический анализ показал, что это бесспорно человеческая, а не синтет… то есть, искусственная ткань. Анализы углеродом-17-В кусочка ткани показали, что это экземпляр возраста от 110 до 115 лет. И возможно, но не наверняка, еще старше.
— Ты ошибся, — сказала Лиля.
— Да. — Ларс кивнул. Рикардо Гастингс хмыкнул.
27
Значит, я снова, сказал себе Ларс Паудердрай, так же основательно провалил все, как и тогда, когда действительно была необходимость в оружии. Ни разу не было ситуации, в которой бы я действительно пригодился им. Кроме, конечно, той, когда Нар-Восток и Запад-Блок охватила доброкачественная опухоль многолетней игры в Эру Внедрения. Во время которой мы одурачили огромное множество простофиль повсеместно, для их же собственной пользы, за счет их собственных склонностей.
Правда, я привез Лилю в Вашингтон, подумал он. Может быть, это можно отметить как достижение. Но за ним последовало ужасное самоубийство Марен Фейн, у которой было все, чтобы наслаждаться и дальше полнокровной и счастливой жизнью…
Доктору Тодту он сказал:
— Мой эскалатиум и конджоризин, пожалуйста. Двойную обычную дозу. — Затем, обращаясь к Лиле: — И этот продукт восточногерманской фирмы, на который у тебя монополия. Я хочу, чтобы в этот раз ты удвоила дозу. Это единственный способ, который я могу придумать для увеличения нашей чувствительности. И я хочу, чтобы мы были настолько восприимчивы, насколько наши организмы могут выдержать. Потому что больше одной удачной попытки нам сделать не удастся.
— Я согласна, — мрачно ответила Лиля.
Дверь за Тодтом и другими сотрудниками захлопнулась. Они с Лилей и Рикардо Гастингсом были блокированы.
— Это может, — сказал Ларс Лиле, — или убить нас обоих, или разлучить нас навсегда. Отравление печени или мозга…
— Заткнись, — оборвала его девушка и проглотила таблетки, запив их водой из чашки.
Он сделал то же самое.
Некоторое время они сидели, глядя друг на друга, не обращая внимания на бормочущего согбенного старика рядом.
— Ты когда-нибудь отойдешь, — спокойно спросила Лиля, — от ее смерти?
— Нет. Никогда.
— Ты винишь меня? Нет, ты винишь себя.
— Я виню ее, — сказал Ларс. — Во-первых, за то, что у нее была эта вшивая штука фирмы «Беретта». Никто не должен носить такое оружие или даже владеть им, ведь мы живем не в джунглях.
Он замолчал. Медикамент начал свое действие. Он парализовал его челюсти, как огромная передозировка фенотиазина, и Ларс закрыл глаза, ощущая невероятную боль. Доза, слишком большая, уносила его, и он больше не мог видеть и ощущать присутствие Лили Топчевой. Плохо, подумал он. То, что он чувствовал, было сожалением, болью, а не страхом, как будто вокруг него собралось облако, знакомое ощущение провала — или это был подъем? — теперь углубилось, увеличилось во всех своих мыслимых пропорциях, ведь доза была велика как никогда.