Поистине не будет преувеличения сказать, что наступит время и поймут: люди, которые научились из духовной науки правильно ценить содержание Евангелий, почитают в них руководящие Писания человечества в более подобающем Писаниям смысле, чем придавалось им до сих пор. Человечество, познав существо самого человека, впервые научится правильному пониманию того, что лежит в основе этих глубоких источников. Тогда люди скажут себе:
— Если в Евангелиях находят нечто принадлежащее существу человека, что должно было через людей войти в написанные ими на Земле документы, то для авторов этих документов должно иметь особое значение всё, что при истинном размышлении должен сказать себе человек — и чем он старше, тем более — о своей собственной жизни. Делалось многое, что понимается лишь спустя много лет. В евангелистах мы можем видеть людей, которые писали из высшего "Я", действующего в человеке в первые годы его детства. Поэтому Евангелия являются произведениями, вытекающими из той же мудрости, которая образует человека. Человек в своём теле — это откровение Духа. Евангелия — это такое же откровение через Писание.
При таких предпосылках понятие инспирации снова получает своё положительное значение. Как высшие силы в течение первых трёх лет жизни работают в мозгу человека, так и в душах евангелистов запечатлелись те силы духовного мира, из которых были написаны Евангелия. — В этом факте сказывается духовное водительство человечества. Человечество является поистине ведомым, когда в нём действуют личности, пишущие исторические документы из тех же самых сил, из которых мудро слагается сам человек.
И как отдельный человек часто говорит или делает в своей жизни такие вещи, которые он может понять лишь гораздо позднее, так человечество в целом создало себе в Евангелистах посредников, давших ему в своих Писаниях откровение, которое оно может понять лишь постепенно. Чем дальше человечество подвигается вперёд, тем больше оно будет находить понимание этих документов. Человек может почувствовать в себе духовное водительство; человечество в целом может почувствовать его в личностях, действующих подобно евангелистам.
Полученное таким образом понятие человеческого водительства может быть ещё расширено в ином направлении. Допустим, что какой-нибудь человек нашёл себе учеников, таких людей, которые к нему примкнули. Путем истинного самопознания он скоро убедится, что именно тот факт, что он нашёл себе последователей, вызывает в нём чувство: то, что он может сказать, исходит не от него. Скорее дело обстоит так, что духовные силы из высших миров желают вещать его последователям и выбрали себе в учителе соответствующее орудие своего откровения.
Такому человеку явится мысль: когда я был ребёнком, я работал над собой с помощью сил, действовавших на меня из духовного мира, и то лучшее, что я могу дать теперь, также должно действовать из высших миров. Я не должен видеть в этом что-то, принадлежащее моему обыкновенному сознанию. Да, такой человек может сказать: что-то демоническое, как бы некий демон — но слово "демон" взято здесь в смысле доброй духовной силы — действует через меня из духовного мира на моих последователей.
Нечто подобное ощущал Сократ, о котором Платон рассказывает, что он говорил о своем "демоне", руководившем и наставлявшем его. Много было сделано попыток объяснить этого демона Сократа. Но его можно объяснить, только желая отдаться мысли, что Сократ мог ощущать нечто такое, что вытекает из приведённого выше исследования. И тогда мы можем также понять, как по прошествии трёх или четырёх столетий, в течение которых принцип Сократа действовал в Греции, в греческий мир вошло то настроение, которое могло действовать, подготовлять к другому великому событию. Это было настроение, что человек, каким он предстоит перед нами, есть еще не все выступающее из высших миров. Это настроение действовало дальше. Лучшие люди, имевшие тогда это настроение — это те, которые впоследствии также лучше всего поняли слова "Не я, но Христос во мне". Потому что они могли сказать себе: ещё Сократ говорил как бы о чём-то демонически действующем из высших миров; благодаря идеалу Христа становится ясно, о чём говорит Сократ. Только Сократ не мог найти в себе существо Христа.