е) Неумышленное убийство служит поводом к наказанию злонамеренного убийцы.
В 1611 году случилось, что когда служители Гловера, английского посла в Константинополе, играли между собою, то один из них нечаянно ушиб до смерти одного янычара. Начальник янычар пожаловался на то визирю, который и требовал у посла наказания убийце. Гловер представлял, что убийство сделано неумышленно, и что он не знает, какой именно из его служителей был в том виноват: однако ж все было напрасно, и он наконец, опасаясь, чтоб от того не произошло возмущения, обещал выдать преступника, почему приказал всем своим людям собраться, чтобы отыскать его. Тогда пятеро янычар бросились на одного служителя, именем Симона Дибинса, а прочие единогласно утверждали, что этот самый человек был убийцею, хотя Дибинс даже и не был в том месте, где убили янычара.
Посол, уверенный в невинности Дибинса, неотступно ходатайствовал о нем, и даже давал значительную сумму за его освобождение; однако ж, видя, что все его усилия безуспешны, принужден был отступиться от него.
В день казни Дибинс признался присланному к нему от посла доверенному лицу, что он некогда в Англии сделал убийство и удалился в Кандию; что в постигшем его ныне несчастии признает он руку Божию, наказуюшую прежнее его злодеяние, и без ропота принимает казнь.
Его повесили на воротах у посла, который, узнав о злодействе Дибннса, был весьма доволен тем, что, по премудрому Божию промыслу, наказан злонамеренный преступник вместо неумышленного убийцы, которого и не стали более разыскивать. (Оттуда же).
ж) Платье убитого обличает убийцу. Одна женщина, по имени Катерина Ге, была осуждена на сожжение за убийство своего мужа. В этом преступлении изобличил ее следующий случай: во время допроса при свидетелях, был представлен кафтан убитого, который она подарила своему соседу; это платье представилось ей обезглавленным человеком, отчего она столь сильно поражена была, что упала в обморок; и, пришедши в чувство, не могла уже более запираться в злодеянии, хотя прежде этого весьма смело защищала свою невиновность. Удивленные зрители должны были признать этот случай за действие Божьего правосудия. (Оттуда же).
з) Наказанное кощунство,
а) Недавно жандармской полицией станции «Завидово», Николаевской железной дороги, производившей дознание о причине смерти крестьянина Тверской губернии Ильи Андреева – Лебедева, 18 лет, скоропостижно умершего 2 августа, на станции «Завидово», обнаружено следующее: при расспросах о причине смерти Ильи Лебедева, брат, покойного, Василий Лебедев, объяснил, что он, вместе с покойным и другими товарищами, 23 июля, ходил за покупкою харчей в село Завидово. Невдалеке от села они заметили стоящий в поле деревянный крест, подойдя к которому, все они, за исключением Ильи Лебедева, обнажили головы и набожно перекрестились, чего не сделал только один Илья, обругавший их всех и позволивший при этом произнести кощунственные слова. Едва они успели сделать несколько шагов, как Илья Лебедев внезапно почувствовал сильную боль в ногах. Кое-как он вместе с другими дошел до села, а затем едва мог добраться домой в железнодорожную казарму, на 502 версте от Петербурга. Здесь Илья Лебедев продолжал жаловаться на боль в ногах и руках, так что с трудом мог выйти на работу. На третий день боль настолько усилилась, что он уже на работу не мог выйти и пролежал, не вставая, 4 дня. 31 июля дорожный смотритель телеграммой вызвал из Клина фельдшера, но медицинская помощь не дала Лебедеву желанного результата. Видя тяжкий недуг, постигший Илью, и полное бессилие медицины помочь ему, брат его, Василий Лебедев надумал сходить снова с больным в село Завидово и отслужить у кощунственно поруганного им креста молебен. Железнодорожный смотритель достал подводу и все трое поехали на богомолье, но священника в селе не застали, вследствие чего ограничились только своими молитвами. Помолившись, они решились больного отправить на родину, но едва лишь они прибыли на станцию «Завидово» и, сняв Илью Лебедева с подводы, перенесли его на платформу, как он тут же умер.
Случай этот вполне подтверждается свидетельскими показаниями, записанными в официальный протокол дознания о смерти Ильи Лебедева («Москов. листок» 1899 г., № 216).
б) На днях петербургская сыскная полиция задержала вора рецидивиста Александра Павлова, совершившего 16 дерзких краж. На вопрос, не он ли похитил ризу из одной квартиры, задержанный заявил, что он более кражи риз не совершает после бывшего с ним случая: забравшись однажды в одну квартиру и прельстившись ценною ризой на большой иконе, помещенной в углу зала, он подставив стул открыл киот и только поддел ризу стамеской, как вдруг во всей квартире раздался сильный звон колокольчика. Он поспешил оставить работу и бросился к двери, но оказалось, что в квартире никого нет. Затем он снова несколько раз пытался взять ризу, но всякий раз при этом начинал раздаваться страшный звон. Тогда на него напала робость, и он с ужасом удалился из квартиры, решив никогда больше риз с икон не красть. Аналогичный с этим рассказ выслушали в сыскной полиции и от другого отчаянного вора, Забравшись в запертую квартиру и набрав в узлы массу вещей, он стал снимать ризу с иконы, в этот момент вор увидал, что мимо него прошел в другую комнату какой-то офицер. Видение это было настолько реально, что на вора напал столбняк. В комнатах никого быть не могло, так как оба выхода из квартиры были заперты на крючки. Вор в ужасе бежал из квартиры, оставив в ней и узлы с вещами. («Моск. лист.» 1900 г. № 147).