Таким образом мы видим как чисто национальные, эгоистические цели отдельных языческих народов древности послужили в руках высшей воли средством приготовления древнего мира к христианству, как цели общечеловеческой. Для осуществления этой цели требовалось, конечно, множество всяких средств и эти средства всегда оказывались в высшей степени целесообразными, даже в тех случаях когда они, по видимому, должны бы иметь как раз обратное значение. В самом деле, что, по видимому, общего между войной, предпринимаемой из чисто национального чувства мщения, и объединением народов на почве общей высокоразвитой культуры? А между тем такой именно результат имел поход греческого героя в глубь Азии – против персов. Римляне прежде всего, конечно, руководились в своей завоевательной деятельности жаждой властолюбия и алчностью, – мотивами, совсем непригодными для водворения мира на земле; а между тем их завоевания привели к объединению всех народов под одним правовым порядком, который, действительно, водворил мир на земле. Таких примеров можно бы указать множество, и они показывают как высшая воля умеет обращать на достижение своей пели даже совершенно противоречащие ей средства. Затем, в самом процессе этого громадного подготовительного труда встречаются моменты, когда вся судьба мира, так сказать, висела на волоске, и случись что-нибудь иначе, весь дальнейший ход истории мог бы, а по человеческому рассуждению и должен бы получить совершенно иное направление. В самом деле – поход Александра Великого в Азию имел решающее значение для торжества греческой культуры в мире; а между тем этого похода могло бы и не осуществиться, если бы не произошло одной ничтожной случайности, именно, если бы в 337 году, во время своего брачного пиршества, Филипп Македонский не поскользнулся и не упал. Во время этого пиршества, как известно, Филипп, раздраженный на своего уже взрослого тогда сына Александра, бросился на него с обнаженным мечом и несомненно заколол бы его, но от порывистого движения поскользнулся и упал, и этот случай спас жизнь величайшему герою в мире [92]. Но если эта ничтожная случайность спасла для мира величайшего гения, бывшего столь необходимым для достижения великой мировой цели, то другая случайность преждевременно отняла его у истории. Эта случайность была преждевременная смерть, скосившая его, как известно, в 32-летнем возрасте, когда он, только что закончив свое завоевание мира, стал строить план основания всемирной монархии. Смерть его не раз оплакивалась и древними и новыми историками, которые справедливо указывали на этого ужасного врага, весьма часто своей косой сражающего людей в тот именно момент, когда они, достигнув цели своей жизни, думают воспользоваться плодами своих страшных усилий. Не умри Александр в столь раннем возрасте, он конечно закончил бы предпринятое, им дело, основал бы могущественную монархию, которую в целости передал бы своему преемнику. Вся последующая история могла бы получить совершенно иное направление. Но смерть одним ударом разрушила все возможности, – и если внимательно всмотреться в ход исторических событий, то это было во всех отношениях к лучшему для человечества. В самом деле, если бы Александр действительно основал всемирную монархию, то эта монархия, как состоящая, главным образом из стран востока, по необходимости сделалась бы деспотическою – с ее обычным произволом и недостатком справедливости; даже если бы в ней восторжествовал греческий элемент, то и в таком случае в ней во всей силе проявилась бы греческая неспособность к политической организации, и началась бы бесконечная путаница политических страстей, интриг и соперничества между ее отдельными областями. Наконец, объединенный политически эллинизм по необходимости встретился бы с Римом, восток столкнулся бы с западом и от этого столкновения двух великих завоевателей потряслись бы основы мира, и во время исполинской борьбы погибли бы многие города и целые народы. Все эти бедствия были устранены одною случайностью – смертью Александра, и вследствие этого все случилось именно так, как и должно было случиться по плану исторического движения: грандиозный план восточной всемирной монархии рушился, преемники Александра поделили между собой великую добычу гениального завоевателя, крайне ослабили себя и, чувствуя свое политическое и военное ничтожество, не задавались уже никакими завоевательными замыслами, а полагали свою честь в том, что и было несознательной, но главной задачей Александра, именно сделались страстными поклонниками и распространителями греческой культуры, которую и водворяли повсюду. Когда же они, таким образом закончили дело эллинизма, то Рим мог без всякого труда, часто одним страхом своего имени, ввести их в сферу своей всемирной монархии с ее правовым порядком долженствовавшим водворить на земле человеческую справедливость, как подготовление к явлению правды божественной. – Наконец, в этом процессе был еще один великий момент, когда судьба мира висела на волоске. Это было в 216 г., когда происходила борьба на жизнь и смерть между Римом и Карфагеном. Карфаген в лице своего военного гения Ганнибала видимо брал перевес, и Рим стоял на краю гибели. Сделай он еще один шаг, и Рим погиб бы, а вместе с ним погибла бы и вся римская цивилизация; с всемирно – исторического поприща сметен был бы народ цивилизатор, водворивший по всей западной Европе начала своего права, которыми она в значительной степени живет и доселе; полудикие народы ее сделались бы рабами Карфагена, который внес бы в них разрушительный яд своей торговой эксплуатации, своей бесчестной политики и своего безнравственного, развращающего культа. Одним словом вся судьба западного мира изменилась бы в корне. Но этого не случилось, – и просто потому, что сами же карфагеняне, в своем непостижимом ослеплении, из-за своих партийных счетов не дали вовремя надлежащего подкрепления своему герою-победителю, и тем самым спасли великого западного цивилизатора, а себе вырыли историческую могилу. Поистине, можно сказать с Боссюэтом что «Бог с высоты небес держит в Своих руках бразды всех царств», и когда Он хочет ниспровергнуть царство, то ослепляет мудрость человеческую и спутывает советы ее, так что народы сами неудержимо стремятся к своей погибели [93]) (Извлеч. в сокращ. из брош. «Промысел Божий в истории человечества» А. Лопухина).