Нет нужды и говорить, что религиозное учение спиритизма, как дерзкое и страшное глумление над всем священным и спасительным, как учение богохульное и богопротивное, в такой радикальной форме не может быть опасным для христианина и заслуживает не опровержения, а осуждения. Но око может быть опасным в зависимости от тех общих приемов, которые допускает спиритизм: последний действует хитро и обольстительно, то примыкая по внешности к христианству, с целью представить будто бы высшее понимание его, взамен существующего образного, причем говорит языком слова Божия, приводит тексты свящ. писания, сопоставляет свои чудеса с христианскими [392], заботится о решении высших духовных вопросов и нравственном усовершении людей, – то вступая в борьбу с материализмом и стремясь наглядно доказать бессмертие души, то горделиво объявляя себя высшею и совершеннейшею религией. При этом, возбуждая в одних любопытство, в других – стремление к мистицизму, спиритическая доктрина одних обольщает ревностью о духовном благе людей, других – будущею безнаказанностью за грехи, иных – обещанием высших откровений о загадочной области потустороннего бытия. Этими средствами нередко соблазнялись даже весьма просвещенные умы.
Необходимо, однако, заметить, что религиозная доктрина спиритизма, в сопоставлении с христианскою религией, представляет самое тяжкое и опасное заблуждение, более ужасное, чем совершенное неверие. Основные принципы ее решительно отвергаются христианством. Предлагаемые ею новые откровения, после уже данного Богом, совершенно не нужны, даже богопротивны, и находят себе должную оценку в словах св. апостола Павла: «аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» (Гал. 1, 3). Если и есть что-либо возвышенного в спиритизме, именно – в его нравственном учении, то око заимствовано из христианства, а все остальное есть собрание жалких суеверных представлений, возвращающих мысль ко временам грубого язычества. Неудивительно поэтому, что даже столь далекий от истинно-христианских воззрений мыслитель, каков Фехнер, сам очевидец спиритских манифестаций, находит невозможным сопоставление спиритской религии с христианскою: «как темная комната спиритического сеанса с нелепыми изречениями духов, говорит он, откосится к ярко освещенной церкви с проповедником на кафедре и прекрасным, гармоничным пением хора, так спиритическая религия относится к христианской». Далее, Фехкер удивляется самой возможности сопоставления явлений воскресшего Господа с явлениям духов, в виду полкой противоположности тех и других, а отмечая непоследовательность спиритской догматики во многих пунктах ее учения, доказывает неизмеримые преимущества верования в ясное и возвышенное учение священного писания и возвещенные там чудеса пред верою в шифрованное письмо спиритов и сообщаемые духами откровения. Различие же чудес христианских и спиритских, по Фехнеру, таково, каково – между ясным днем и темною ночью, – между разумною, нормально-одушевленною силою и действиями помешанного (Beweis des Glaubens, 1870 г., c. 286-288.).
Нет нужды также доказывать, что верующему христианину, при пользовании ясным светом христианского учения, не представляется ни малейшей надобности в тусклом свете оккультизма. Все необходимое для блага человека и его спасения уже открыто в слове Божием. Самое занятие спиритизмом, при наличности Божественного откровения, есть как бы недоверие к этому высшему источнику знания, есть вероломное нарушение обета верности религии и церкви, даваемого при вступлении в общение с церковью, – есть отрасль волхвования, а вместе и нарушение первых заповедей закона Божия, запрещающих служение иным богам. Мало того, общение с падшими духами – в спиритических сеансах, по слову Игнатия еписк. кавказского, есть прямое отступление от Бога. Вызывание духов христианских святых есть грубое и дерзкое кощунство над христианством. Стремление же спиритов – исправлять и очищать христианское учение, ясно свидетельствует, что они «осуетишася помышлении своими и глаголющеся быти мудри, объюродеша» (Римл. 1, 21-22). Над ними исполняется апостольские изречение: «послет им Бог действо льсти, во еже зеровати им лжи» (2 Сол. 2, 11). – Вообще, невозможно в одно время и сохранять верность христианству и заниматься спиритизмом. Поэтому-то приснопамятный митр. Филарет назвал спиритизм делом «непозволительным, неблагородным, преступным, языческим» (о стологадании).
[392] Так, лейпцигский профессор, астрофизик Целльнер такие явления, как раздрание иерусалимской храмовой завесы при распятии Спасителя, воскресение, вознесение, преображение Господа, дар языков и мн. др., отожествляет с происходившими на сеансах спиритскими феноменами. – Браун, Видтих, Оуэн и другие защитники спиритизма также отожествляли спиритские чудеса с божественными и пытались доказать возможность явлений умерших на основании явлений воскресшего Господа ученикам и народу.