Обе возвращаются в Петербург. Невеста узнает, что любимый человек ей изменил. Это произвело в ней страшную перемену, потому что ее привязанность была глубока. Она постигла суетность того, что прежде ее занимало, ее мысли обратились к Богу, и вскоре одною инокинею стало больше. Между тем, старшая получила письмо из дальней губернии от забытой тетки, набожной женщины, жившей по соседству какого-то монастыря. Она звала ее присмотреться к жизни монахинь. Но вышло иначе. У этой тетки она познакомилась с человеком уже не молодым, очень подходившим к ней по характеру, и вышла за него замуж.
У одного близкого к батюшке монаха сестра замужем за помещиком, часто посещавшим Оптину. Однажды батюшка заводит такой разговор:
«Говорят (батюшка очень любит употреблять это «говорят» для прикрытия своей прозорливости)- говорят, около тебя имение выгодно продается: купи».
Помещик удивился. «Продается, батюшка – и как бы хорошо купить, да это мечта одна: имение большое, просят чистыми деньгами – хоть дешево, а у меня денег нет».
«Денег, повторил тихо батюшка, деньги-то будут». Потом они перешли к другим разговорам. На прощание отец Амфросий сказал: «Слышишь – имение-то купи». Помещик отправился домой на своих лошадях. По дороге жил его дядя, богатый, но страшно скаредный старик, избегаемый всею родней. Так случилось, что пристать было негде и пришлось заехать к дяде. Во время беседы дядя спрашивает: «отчего ты не купишь имение, которое около тебя продается: хорошая покупка!» А тот отвечает: «что спрашивать, дядюшка? Откуда мне столько денег взять?» – «А если деньги найдутся: хочешь, взаймы дам?» Племянник принял это за шутку, но дядя не шутил. Имение было куплено, и новый владелец приехал распорядиться. Не прошло еще и недели, барину докладывают, что пришли купцы торговать лес. Лес этого имения они хотели купить не весь, а часть его. Стали говорить о цене. «Мы с тобой, барин, торговаться не будем – цену сразу поставим», и назвали ту цену, за которую было куплено все имение.
Не таковы те случаи прозорливости, которые доказывают прямое знание известных событий, мыслей и чувств, никому не открывавшихся. Такая прозорливость старца часто обнаруживалась для отдельных лиц на так называемых общих благословениях. Старец обходил ожидавших его благословения людей, внимательно вглядываясь во всякого, осеняя крестным знамением и некоторым говоря несколько слов. Часто он, обращаясь ко всем, рассказывал что-нибудь такое, что служило ответом на сокровенную мысль кого-нибудь из присутствующих. Это был чудесный способ общения старца с детьми в том, чего они ему не высказывали, но что ему было открыто.
Отец Амвросий знал не только чувства тех, кто находился пред ним, ему было известно настроение тех, кто приходил в первый раз; когда ему докладывали, он уже знал, привела ли к нему нужда или любопытство – надо ли принять поскорее или смирить ожиданием. Кто был внимателен к себе, тот замечал, что, чем тяжелее была ноша, с которою шли к батюшке, тем ласковее был его привет, хотя бы было темно и не было видно выражения лица приходящего.
Как и дар прозорливости, скрывал отец Амвросий и дар исцелений. Он имел обычай посылать купаться в целебный колодезь Тихоновой пустыни и отнимать у себя всякую славу. (Из кн. «Русские подвижники XIX в.», ч. II, стр. 32 – 36).
5. Из жизни Серафима Саровского.
13 августа 1786 года Серафим был пострижен в монашество, и ему дано было, без его ведома, подходящее к нему имя, избранное монастырским начальством: Серафим, что значит пламенный.
В декабре 1787 года он посвящен в иеродиакона. С того дня в течение шести лет он почти беспрерывно находился в служения. Ночи на воскресенья и праздники проводил все в молитвах, стоя. Бог подавал ему силы, – он не нуждался почти в отдыхе, забывал о пище и с сожалением уходил из церкви.
По временим он видал при церковных служениях ангелов, сослужащих и воспевающих с братиею.
Особенно же знаменательного видения удостоился он во время литургии в Великий четверток, когда после малого выхода он увидел Господа Бога нашего Иисуса Христа во образе Сына человеческого во славе, сияющего светлее солнца и окруженного небесными силами. От западных церковных врат Он шел по воздуху, остановился против амвона и, воздвигши Свои руки, благословил служащих и молящихся.
От видения о. Серафим мгновенно изменился видом – и не мог сойти с места, вымолвить слова. Иеродиаконы под руки ввели его в алтарь, где он стоял неподвижно около двух часов.