«Живи себе в у довольствие, будущей жизни нет» и т. п.
9) Анархизм, первая анархическая программа выставлена была нашим соотечественником, эмигрантом Б. В ней он предлагает отмену всякой власти, как – светской, так и духовной, уничтожение сословных различий и, вообще, всяких различий между людьми, даже до различия между мужчиною в женщиною. Вслед затем во многих странах появились анархистские газеты, на разных языках, с характерными названиями: «Свобода», «Возмущение», «Анархист», «Взрыв» и т. п. Число этих газет, постепенно умножаясь, возросло в 1892 году до 48 [22]; появились анархические руководство и календарь.
С 1892 года анархистские злодеяния учащаются, в течение 2 лет (с 1892-1894 гг.) произведено было около 40 динамитных взрывов или покушений на взрывы во всех почти странах западной Европы, преимущественно же во Франции и Испании. «Мы пожинаем плоды той крайней свободы слова и пера, которую у нас терпели в течение нескольких лет», выразился, в 1892 году французский министр – президент Лубэ в беседе с сотрудником газеты: «Figaro». Всякий, конечно, признает справедливость этого замечания.
10) К проявлениям того же духа времени следует отнести и заимствованный недавно от древних язычников антихристианский обычай сжигать трупы умерших, вопреки повелению Божию, данному праотцу нашему Адаму: «В поте лица будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят» [23]. Языческий обычай этот быстро распространяется. Так, в Берлине в первые три месяца 1891 гола сожжено было 1788 человеческих трупов. У нас в Финляндии существует «общество сжигания трупов». В одном из его заседаний, в 1895 году, председатель, в виду значительного числа записавшихся в члены этого общества, указал на необходимость и своевременность обращения к правительственным, учреждениям о введении обязательного сожжения трупов [24].
Религиозно нравственное состояние современного нам образованного мира, преимущественно Запада, невольно напоминает подобное же состояние западной римской империи в эпоху ее падения. Та же разнузданность страстей, та же гнетущая неизвестность будущего, тот же упадок религиозного чувства и то же извращенное направление науки. Люди всегда те же, и развитие общественной жизни их сходно, только лишь формы проявления ее в разное время различны.
ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ. О БЫТИИ БОЖИЕМ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Бог в природе
1. Нет в мире случая.
Ныне считают уже пустым и вульгарным тот старый, античный аргумент который признавал немыслимым, что двадцать четыре буквы греческого алфавита могли сами собою произвести Илиаду; а между тем нельзя не видеть, что эту именно гипотезу, эту возможность должны принять и защищать догматические материалисты. В самом деле, Илиада ведь есть только один частный акт человеческого разума, который совершил кроме этого акта еще тысячи других не менее удивительных в роде, например открытия системы мира и его законов; искусство, наука, мастерство и все вообще человеческие произведения суть в последнем выводе не что иное, как приложения разума. Чтобы эти бесчисленные приложения оказались возможными, нужно было целым миллионам этих живых и чувствительных клеточек подобно буквам типографии, повинующихся только физическим и химическим законам и не имеющих абсолютно ничего общего с тем, что мы называем разумом собраться и расположиться в таком порядке, при котором бы не только Илиада, но и все чудеса человеческого разума стали возможными. Потому что, если бы эти клеточки в своей слепой пляске приняли иное направление или движение, если бы вместо того, чтоб двигаться унисоном, ритм их движений был против такта, если бы произошел хоть малейший беспорядок в их относительных положениях и воздействиях, то результатом этого был бы уже не разум, а безумие, как показывает опыт; ибо известно, что и малейшего удара, нанесенного равновесию мозга, достаточно, чтобы расстроить его пружины и остановить игру. (См. «Конечные причины» Поля Жане, изд. 1878 г.).
2. Мудрое наставление.
Один шотландский философ мудрый Беатти, возымел идею, чтобы заронить в душе своего маленького сына веру в Провидение, употребить для этого в дело такое доказательство. Мальчику было пять или шесть лет, и он уже начинал читать, но отец не хотел еще говорить ему о Боге, полагая, что в таком возрасте он не мог бы еще понять таких уроков. Чтобы возбудить в его уме эту великую мысль, он придумал такой соразмерный с его возрастом способ. Никому ничего не сказав об этом в одном уголке маленького своего садика, он начертил на земле пальцем три начальные буквы имени своего сына, насыпал в бороздки семян брункресса и, прикрыв эти семена землею, заровнял место. «Дней десять спустя, рассказывает он мальчик прибегает ко мне и с удивлением возвещает что он нашел свое имя начертанным в саду. Я засмеялся при этих словах и показал вид, что не придаю никакого значения его рассказу. Но он настаивает, чтоб я непременно пошел посмотреть, что случилось. Пришедши на место, я сказал сыну: «твоя правда, я вижу, что это действительно твое имя, но тут ничего нет удивительного; это простой случай и с этим стал удаляться. Но он не отставал от меня и сказал с полною серьезностью: «быть не может чтоб это был простой случай, непременно кто-нибудь приготовил и посеял семена, чтоб произвести это следствие». Может быть, и не таковы были подлинные слова его, но такова была сущность его мысли. Так ты думаешь, сказал я ему, что ничто кажущееся нам столь правильным как буквы твоего имени, не может быть произведением случая? Да, отвечал он твердо, я так думаю. Но если так сказал я ему, то посмотри же теперь на себя самого, на твои руки с пальцами, на ноги и все члены – не кажутся ли они тебе правильными по форме и полезными в употреблении? – О, да – конечно, был его ответ. Могло ли все это быть следствием случая? Разумеется нет, но непременно кто-нибудь должен был мне все это устроить. Кто же это? спросил я. Не знаю, отвечал мальчик. Тогда я назвал ему имя великого Существа, создавшего весь этот мир и сообщил ему некоторые понятия о Его природе, подходящие к его возрасту. Урок этот глубоко врезался в его душу, и он никогда потом не мог забыть его, как не забыл и обстоятельства, которое дало повод к нему» (См. соч. Поля Жанэ: «Конечные причины»).