«Наконец, если есть еще люди, которых и приведенные доводы не убедят в существовании Бога и их души независимо от тела, то пусть знают что все другие вещи, в кои они, может быть, более верят, как-то: что они имеют тело, что есть звезды.: земля и тому подобное – менее достоверны». (М. Любимов филос. Декар. 1886, стр. 117-119).
5. Лорд Бэкон Веруламский находил, что учение о Боге не должно отделяться в воззрениях человека от того религиозного понятия, которое внушает церковь; как мы должны против своей воли повиноваться закону Божию, так точно должны приноравливаться к вере там, где Она противоречит кашей природе. Чем сверхъестественнее кажется божественная тайна, тем большую славу воздаем мы Богу, когда веруем в нее. (Истор. филос. Бауера).
6. Ньютон к своей «Optics» говорит так: «первоначальное устройство таких чрезвычайно искусных пастей животных как глаза, уши, мозг мускулы, сердце и проч., также инстинкт зверей и насекомых, – все это не может быть произведением чего-нибудь другого, кроме мудрости и искусства могущественного, вечно живого Деятеля, который, будучи во всех местах может двигать телами, и таким образом образовать и преобразовать части мира гораздо легче, чем мы можем двигать по нашей воле частями нашего тела. Мы не смотрим однако же, на мир как на тело Бога, в на части мира – как на части Бога. Бог, есть однообразное существо, лишенное органов членов или частей, и они суть Его создания, подчиненные Ему и служащие Его воле».
«Органы чувств не служат для того, чтобы ощущать образы вещей, а только для того, чтобы доводить эти образы до чувствилища. Бог же не имеет нужды в таких органах так как Он повсюду присущ самым вещам». («Мир как целое», Страхова).
7. Лейбниц считал правильное понятие о Боге неизбежным и необходимым; ибо если бы не было в Боге, Творце мира, достаточной причины для существования последнего, и при том если бы в нас не было достаточно условий и определенных способов для ведения всего существующего, то можно бы было с полною справедливостью спросить, почему «ничто» не лучше, чем «нечто»?
«Бог – служащий основанием всего бытия, существующий единственно по своей внутренней необходимости, должен естественно соединять в Себе всю реальность, все совершенства; Он есть безграничное существо, чужд всякого отрицания, абсолютная интеллигенция; потому и может быть только один Бог, Его Одного совершенно достаточно. (Истор. филос. Бауера).
8. Кант: «Мы постулируем бытие Бога, как основание нравственного образца действий». (Ланге, т. I, стр. 272).
«Две вещи», говорит он в заключение своего сочинения (Кг. Der. Pract. Vern., 194), «наполняют меня все новым и возрастающим изумлением и страхом, чем чаще и продолжительнее я об них размышляю. Это – звездное небо надо мной и нравственный закон во мне. И то и другое я отнюдь не должен мыслить скрытым от себя в каком-то сумраке или лежащим в бесконечности за моим горизонтом; и то и другое я действительно вижу перед собою, и мое существование непосредственно связано с их бытием. Звездный мир начинается с того самого места, которое я занимаю во внешнем чувственном мире, и расширяет мою связь с окружающим в необозримые протяжения миров над мирами и систем за системами… Нравственный закон имеет начало в моем невидимом я, в моей личности, и делает меня членом другого мира, истинно – бесконечного, но доступного только разумному познанию. И в этом новом мире я нахожу себя уже не случайным звеном, но в необходимом и общем соединении (с другими, подобными мне, существами). Взгляд на звездное небо с его бесконечными мирами уничтожает все мое значение, как физического существа, он напоминает мне, что я должен буду отдать нашей планете, (которая сама составляет только точку в бесконечном мире), мое тело, в котором малая часть вещества на короткое время и непостижимым образом получила жизненную силу. Но взгляд на присущий моей личности нравственный закон вновь и бесконечно поднимает мое значение, именно как разумного существа. Этот закон открывает мне новую жизнь, независимую от моей животной природы и даже от всего чувственного мира, открывает но крайней мере постольку, поскольку и целесообразно подчиняюсь в своих действиях этому нравственному порядку, не ограниченному условиями и пределами этой жизни, но простирающемуся в бесконечность».