Атеизм не есть необходимость мысли, а дело воли, и именно произвольное дело ее. Основы, приводимые в пользу его, служат обыкновенно только для того, чтобы прикрыть действительные его мотивы. И как часто атеисты не идут дальше известного аргумента того индуса, который оспаривал пред миссионером бытие Бога лишь на основании того, что он Его не видит, на что последний справедливо возразил ему, что ведь и он не видит также ума у него, индуса.
3. Уже издавна существуют доказательства бытия Божия. Мы встречаем их уже в дохристианской философии: у Платона, у Аристотеля и у Цицерона. Христианское богословие и умозрение восприняло их только оттуда, и развило дальше. Они имеют своею целью не доказывать то, что еще неизвестно, а только оправдать непосредственную уверенность также и пред мыслящим разумом, причем существенная их задача состоит в том, чтобы указать повсюду следы Бога, Которого мы уже знаем и признаем в нашем сердце. (См. кн. «Апология Христианства» Лютардта, стр. 27-30).
Изложим здесь более подробно доказательства бытия Божия:
а) Историческое доказательство бытия Божия.
Оно основывается на всеобщем из доисторической древности идущем признании незримого Высочайшего Существа, господствующего над видимым миром и человеком. Свидетельства о всеобщности такого признания мы находим еще у писателей классического мира, а подтверждение его у множества современных.
Впрочем, сила доказательства заключается не столько во всеобщности признания, сколько в необъясняемости его из одного внешнего опыта, что и заставляет приписать ему происхождение психическое, т. е. видеть в нем заявление разумной природы человека. [79].
б) Космологическое доказательство бытия Божия.
Из всех доказательств бытия Божия, основанных на соображениях, требованиях и заключениях нашего разума, самое общепонятное, популярное и общеубедительное есть космологическое, т. е. представляемое устройством видимого мира. По простоте и очевидности своей оно почти не требует развития.
Если человек на мир взглянет не очами животного, усматривающего, по видимому, только отдельные предметы, и при том близко относящиеся к его животным интересам, а именно, с разумной точки зрения, и притом в возможное для него целости картины мира, то он увидит и признает невольно то самое, что в себе самом признает разумностью и ее проявлением, только в высочайшей, удивлением поражающей степени полноты, широты и совершенства. Отсюда прямое и неизбежное заключение, что мир есть дело и проявление высочайшего и всеобъемлющего Разума, неразлучного с столь же неограниченным могуществом. Сего-то бесконечно разумного и могущественного Деятеля и Миростроителя вера и именует Богом [80]).
в) Телеологическое доказательство бытия Божия.
Итак, завершение космологического касательства бытия Божия составляет доказательство телеологическое. Сущность его следующая, незримое миростроительное начало, обнаруживающее свое существование и свою разумную природу в устройстве целого мира, еще определительнее и очевиднее проявляет то и другое в той особенности мироустройства, которая разумеется под словом целесообразность. Определим факт им выражаемый, ограничиваясь на сей раз только земным миром, как ближе и опытнее нам известным. Известно, что он представляет собой длинный и многосложный ряд образований – от мертвых минеральных масс до существ одушевленных, от простейших элементов до тончайших и сложнейших тканей человеческого организма. Между низшими и высшими, между простейшими и сложнейшими образованиями, вообще усматривается такое отношение, что первые составляют условие зарождения, существования и жизни последних и служат интересам – не сознавая того. Вот это то отношение низших видов и форм бытия к высшим, простейших к сложнейшим и совершеннейшим, отношение, подобное тому, как в разумной человеческой деятельности материальные и формальные средства относятся к предложенным целям её, это-то отношение и разумеется под термином целесообразность. И как в человеческой деятельности сознательная целесообразность служит верным знаком разумности действователя, так и в мире целесообразность и планосообразность, видимая во всем от необъятного целого до бесконечно малого, свидетельствует о всеобъемлющем и всепроницающем Разуме миростроительном [81].
г) Психическое доказательство бытия Божия.
[79] Решение возражений неверующих против внутреннего значения самого факта, на который историческое доказательство бытия Божия ссылается. Историческое доказательство бытия Божия, ссылаясь на всеобщность верования в Божество, усвояет этому верованию самородное психическое происхождение, т. е. корень его видит в разумной природе человека. Поэтому и неверие, отрицая первое, т. е. всеобщность идеи о Божестве, последовательно отрицает и последнее, т. е. психическое происхождение идеи, и в оправдание своего взгляда па предмет ссылается:
а) На несуществование каких бы то ни было прирожденных идей, и б) на возможность объяснить распространенность верования, о котором речь, помимо прирожденности, из иных причин как – то: вымысла, страха, творчества воображения и так называемого атомизма. Ответим по порядку:
а) Что до прирожденных идей, то учение о них некогда бывшее в ходу, в настоящее время, действительно, потеряло кредит; но – в каком смысле? В смысле определенных готовых понятий, а не в смысле предрасположения к составлению их путем мышления. Подобные предрасположения, предваряющие сознательную деятельность и потом влияющие на ее направление, не могут быть отрицаемы. В этом-то смысле и идея Божества должка быть признана прирожденною человеку.
б) Допустим (хотя допускать это нет разумной причины), что и вымыслы со стороны некоторых личностей, для которых религиозные верования могли быть полезны или нужны, как-то: властителей, родоначальников, жрецов, законодателей, мог влиять на постановку и подробности этих верований: но невозможно представить себе, чтобы самая идея о незримой божеской власти могла быть плодом ни на чей неоснованного вымысла, невозможно представить, «как подобная идея, без внушения со стороны внешнего мира (как то утверждают неверы) и без предрасположения к ней в душе человека, могла придти на мысль самим предполагаемым изобретателям ее? Еще менее понятно, каким образом идея, ни на чем не основанная, а, между тем тягостная для своеволия людей, могла распространиться повсюду и так укорениться на тысячелетия, что никакие перевороты в быте, судьбе и истории народов не могли искоренить ее? Представления о Божестве видоизменялись, грубели, искажались; но основная идея о Нем как о верховной, незримой Власти, остается доселе непоколебимою в таком громадном большинстве человечества, что, в сравнении с ним число отрицателей ее представляет минимальную величину.
в) Она, – говорят отрицатели, – поддерживалась и поддерживается доселе наипаче ощущением страха перед грозными явлениями природы, неведением естественных причин их и творчеством воображения, создавшего вместо их – фантастических деятелей, одного или многих. Допустим и влияние страха на воображение, и то, что называют творчеством, и неведение.
Но все-таки некоторые из естественных производителей явлений известны и ныне самым суеверным людям из толпы, известны были и в древности, а производители, действовавшие произвольно и преднамеренно, не замечались. Почему же они повсюду предполагались и доселе предполагаются? И на этот вопрос современные отрицатели думают найти ответ в теории так называемого анимизма. Что же такое анимизм?
г) Это, говорят, предрасположение наивного человека, в особенности древнего, одушевлять неодушевленное, олицетворять – безличное: предрасположение, оставившее многочисленные следы в древних языках, заметное и в современных. Допустим пожалуй, и такое предрасположение; но как же согласить подобное предрасположение, подобную идею о существовании во внешнем мире свободно сознательных и живых деятелей – с теорией, отрицающей всякие психические предрасположения, всякие идеи, имеющие корень в душе? Если же такие идеи имеют место в человеческой природе, то первейшее право на это место, конечно, будет принадлежать идее о Божестве, так как разумность ее вполне оправдывается и подтверждается самыми уважительными умственными соображениями и требованиями.
**********************************************
[80] Конечно, существовали издавна и доселе отчасти с различными вариациями проявляются учения, отрицающие такое заключение. Приблизительно сущность их такова: необходимо предположить некоторое строительное начало, вносящее в состав мира прочность и стройность, этого нельзя не признать. Но чтобы око, это качало, стояло, так сказать, вне самого мира, отвне определяло строй его, и существовало как самостоятельный разум, как всемогущая божественная личность, этого нет основания утверждать. Его – это начало – можно предположить в самом мире, в его первичных атомистических элементах, которые по присущи!·: им специальным свойствам вступают между собой в определенные сочетания и соотношения, на чем строй мира и зиждется, и держится.
Эхо объяснение не имеет ни малейшего разумного основания. Спрашивается: какое происхождение самых элементов и их специальных свойств, определяющих их первичные сочетания? По какому закону эти элементарные сочетания получили ту количественно и качественно разнообразнейшую сложность, результатом коей является мир органический – от растения до человека? Откуда этот закон? Неужели от самой мертвой бессознательной материи? А. между тем он, видимо, существует. Это закон целесообразности, на котором и основывается новое доказательство бытия Разумного Строителя мира: это доказательство телеологическое.
[81] Известная современная теория естественного саморазвития, или эволюционизма, отвергает такое воззрение на отношение низших производителей к высшим произведениям как средств к предуставленным целям. По ее разумению, высшее развивается от низшего не потому, чтобы первое было преднамеренною целью последнего, а по силе свойств кроющихся в сем последнем, которые развиваются сами собой и раскрываются в высших. Притом не всегда низшее переходит в высшее; столь же часто бывает наоборот. За юностью организма следует старость и смерть его. Видна ли, говорят, здесь целесообразность?
Не имеет ни возможности, ни надобности следить за развитием пресловутой теории от первых ее положений и до последних выводов, и ограничимся только двумя доказательствами ее несостоятельности:
а) Первое то, что основные ее положения (т. е. о самобытности элементов и их свойств) совершенно произвольны, и, не удовлетворяя требований мышления, не опираясь и на опыте, требуют слепой веры.
б) С этим недостатком теории можно было бы до некоторой степени примириться, если б она вознаграждала за него, по крайней мере, удовлетворительностью выводов. Но и этого далеко нет.
Она обещает объяснить помимо разумного Миростроителя и премудрого плана Его – все то, в чем общий здравый смысл усматривает печать Его премудрости, но оказывается бессильною выполнить свое обещание.
Не углубляясь в тайны великого целого, называемого миром, не указывая вновь на его дивную стройность (о коей была уже речь), достаточно всмотреться и вдуматься в то, что всего ближе к нам т. е. в наш собственный организм, чтоб убедиться в непригодности этой теории к его объяснению. Да и здесь опять ограничимся – чтобы слишком не распространяться – одной нервной системой. Анатомия человеческого тела знает строение этой системы: ее разветвления, волокна с их покровами, центры, отправления и органы как двигательных, так и чувствительных нервов. Затем органической, или животной, химии не безызвестны и некоторые простые элементы, входящие в состав нервного вещества.
Пусть же представители той и другой науки укажут те свойства элементов, по силе которых эти последние будто бы сами собой должны были соединиться здесь так именно, как соединились, и соединением своим·произвести именно те дивные и разнообразные явления и отправления, которые свойственны нервному веществу! Пусть из того же начала объяснят и строение, например такого сложного органа, как глаз! Но не один из серьезных ученых и специалистов по изучению нервной системы не решился на это и никогда не решится. Оказывается неизбежным необходимость предположить или такого неуловимого деятеля, который является в организме, но не из его элементов развивается, именно деятеля психического, или же, по крайней мере, такой выбор, подбор и сочетание элементов который никак нельзя объяснить из одних свойств их, или, вернее, и то, и другое. При чем же тут теория самопроизвольного развития? Не ясно ли, что если развитие и совершается, то по плану, наперед предначертанному и направленному к осуществлению высшей цели?
А что такая цель действительно, существует и определяет собою все строение человеческого организма, это до очевидности открывается из того, что такая, из естественного саморазвития отнюдь необъяснимая, организация человеческого тела, в свою очередь, составляет условие развития в организме жизни психической, и из нее – жизни умственной, нравственной, эстетической и, наконец религиозной. Этого уже никто отрицать не решится.
После такого очевидного проявления разумной целесообразности в организации и природе человека ни один здравомыслящий созерцатель мира не усомнится и в целесообразности всего мироустройства – от системы великих космических тел до мельчайших произведений земной природы.