Далее, поскольку я понимаю, что всё моё оправдание основывается на Божьем милосердии, и на заслуге Иисуса Христа, который ради меня стал человеком и был распят, и на моём пребывании от начала и до конца в верном соблюдении Его слов, и в послушном следовании благодати, участником которой я надеюсь стать через Святого Духа, — то не привязываю себя к промежуточным причинам или к вспомогательным средствам своего блаженства. Ради этого (если эти вспомогательные средства даются мне Божьим промыслом и потому позволительны) я хочу не только охотно принять их, но и всячески стараться обретать и применять их: не столько потому, что эти вспомогательные средства прекрасны, сколько потому, что их определяет и позволяет великая любовь ко мне моего Бога. Если же Он или не даёт их, или снова отнимает у меня те, что дал, и хочет, чтобы я лишался их, — то я должен не только не печалиться об этом и не впадать из-за этого приключения ни в малейший грех или слабость, но ещё и крепиться в надежде обрести завершение своей веры даже без этих столь изящных способствующих и помогающих средств. Основание этого в том, что я хочу, чтобы моя надежда утверждалась не на чём-нибудь непостоянном и способном оскудеть [а на Земле всё такое], но на непременной и никогда не оскудевающей Божьей благодати и милосердии и на заслуге воплотившегося Слова в общении Святой Девы и всех совершенных и праведных душ в небе, которые через своё неразлучное блаженное соединение с Богом стали такими же неизменными. Из этой моей надежды исходит на меня весьма благое удовольствие, если иногда [впрочем, без моей вины и когда я не могу этого изменить] мне не достанет или частого причастия Святых Тайн, или собеседования и переписки с Вами, или ощущения и вкушения сладости в молитве, или чего иного, что раз уж употребляет Господь как средство меня облагодетельствовать, то Он способен даровать мне всё благое и без подобных вспомогательных средств.
Если же должен я потерять себя и в себе самом; если я хочу обрести цель в Боге и не должен жить для самого себя; если хочу целостно жить для Господа Бога, — то я должен всегда попирать ногами свою похоть, своё суждение и свою волю и, напротив, всегда принимать волю Бога и моих начальников, данных мне вместо Него, и долг моего звания, через который мне порядочным образом открывается, как именно хочет Бог, чтобы я ходил внешне. В этом случае я также стараюсь, чтобы ни одна из созданных вещей не была мне ни любезна, ни досадна, и чтобы я ни искал из похоти, ни избегал из лености никакого дела или страдания. [Здесь уже разумеется, что я говорю только о том, что находится вне моего долга, ибо я ненавижу пороки так, как должен, и делаю охотно всё, к чему меня обязывает моё звание]. Таким образом, я всегда готов позволить вести меня и управлять мною (без сколь-нибудь заметного сопротивления моей свободной воли) Богу, долгу моего звания и моим начальникам. Я хочу иметь одну только любовь — к Богу, к тому, что ведёт меня к Нему, и к тому, что Он велит мне любить. Добродетели в целом я люблю сами по себе; что же касается воплощения той или иной в дело, в этом я полностью покорен тому, что Бог требует от меня час за часом порядком и откровением Своей Воли в моём состоянии и звании. Также я желаю иметь и лишь одну ненависть — ко всякому греху без исключения и к себе самому (если я буду виновником всех своих грехов своей повреждённой плотью и кровью, похотью своих чувств, привычкой грешить собственномнением и собственнолюбием). Во всём же остальном я не должен ни желать, ни избегать никакой вещи, никакого дела, никакого страдания, дабы, освободившись через это и живя свободным умом, смог бы я (весьма легко и без смущения в своём внутреннем мире, через послушание, которое должен оказывать чину своего звания и своим начальникам [через которых сообщается мне, чего требует от меня Бог]) быть водим и всегда глубоко покорен достойному любви промыслу верного моего Творца.
В заключении надо ещё объявить, что всезнатнейшая причина вкушаемого мною покоя души [при Божьей Благодати] — глубокое и основательное вникновение в Иисуса Христа, моего Господа, о Котором я постоянно пекусь, жизнь, страдание, пребожественное учение Которого, находящиеся в Святом Евангелии — живой источник мира для моей души. Более всего касается моего сердца написанное неким Учителем: Следы двух ступней оставил Христос, первая из которых — не делай зла, но терпи; а вторая — твори добро, а не ожидай добра. Таково краткое содержание жития моего Господа Иисуса: делать добро столь многим, сколь это возможно, не ожидая великой благодарности; и никогда не причинять никому зла, но быть довольным и терпеть всякое зло ради Бога, который выше всякого добра. Я часто рассуждаю и о словах другого Учителя, который пишет так: Воля Божия не состоит в том, чтобы душа впадала в печаль и беспокойство. Если же случается ей иметь такое страдание ума, то лишь из-за недостатка добродетели; ибо совершенная душа радуется в тех же приключениях, о которых сетует несовершенная. И, воистину, это так. Ибо, раз уж разумная тварь совершенна лишь тогда, когда любит Бога великой любовью и превращённой и соединённой волей, а несовершенная, когда прилепляется к себе самовлюблённостью, — то тот, кто сетует, что ему что-то неприятно, любит лишь себя самого и потому несовершенен. И напротив: кто думает во всех приключениях, что на то Воля Божия, и всё всегда превращает в неё, тот никогда не сможет опечалиться, но [и среди смятения, досады и болезней чувств] всегда наслаждается высочайшей мирной тишиной и покоем ума.