Накрапывал дождик.
На краю дороги, ведущей к воинской части, высился столб с табличкой: «Валдайское охотничье хозяйство. Охота без путёвок запрещена». Цыганка Ольга, не умевшая читать, думала, что здесь находится могила, где зарыты её сыновья — Боша и Миша. Поэтому она днями сидела у дороги под этим столбом, примяв крапиву и лопухи вокруг юбки. На самом деле Боша и Миша были живы, только они давно сидели, потому что никак не хотели работать. Это узнали от цыганкиной дочки, приехавшей на лето собирать травы.
Проходя мимо, Георгий Владимирович прислушался к бормотанью цыганки и неожиданно разобрал смысл. Она рассказывала себе самой, как вчера или позавчера ходила в лес — куда-то на болото — и встретила медведя. А может быть, ей это приснилось или всю жизнь снится время от времени. «Лежит, как корова… А пахнет медведем», — сказала она и потом ещё повторила несколько раз удивлённо: «А пахнет медведем».
Георгий Владимирович пошёл в лес. Всё-таки ему было страшновато. «Могут не только раздеть, но и убить, чтобы не оставлять свидетеля, — думал он. — В бегах человек превращается в безжалостного, расчётливого зверя… Да и нападут внезапно, без всяких этих «дядя, как пройти на Ново-Троицы?» Как в короткую секунду можно дать понять, что я не донесу? Главное — сразу же не показать ни тени страха, а только твёрдую доброжелательность…»
«Да вы что, друзья, — начал он понемногу репетировать и долго так прикидывал на разные лады. — Стану я связываться с ментами!.. Плевать я на них хотел… Чтобы я облегчал им работу?.. Чтобы какой-нибудь хрен схватил лишнюю звёздочку?.. Да пусть они землю носами роют, я только посмеюсь… А вы давайте чешите с Богом… Нет, с Богом надо сразу. Не ёрничать, а то фальшиво (а значит, и подозрительно!)… Вот так: ваше дело: не хотите — не верьте, а я доносить не собираюсь: сроду этого не делал. А вам меня убивать — тоже лишний грех брать на душу. С Богом переодевайтесь и идите. Я вам зла никакого не желаю. Только вы больше никого не трогайте, и Господь вам поможет…»
«Хорош — старец блаженный!» — поморщился тогда Георгий Владимирович и, очнувшись посреди этих недоумённых раздумий, увидел, что успел зайти очень далеко, в какую-то совсем дикую чащу. Лысый, тоненький ельник, голубой мох, липкая паутина, громадные сыроежки в хвое — мокрые, дырявые, на ржавых ножках. Он стал продираться на просвет. Тут и дождь зачастил, а потом сразу упал холодной стеной. Всё смерклось.
Он выбежал на полянку и увидел старую, одиноко стоящую ель. Побыстрей спрятался под нависшие лапы. Вода здесь ещё не проникала. Перевёл дух, передёрнулся от холода и огляделся.
К стволу с другой стороны был прибит кусок фанеры. Он обошёл ствол и прочитал полустёртую надпись:
Путник! Если тебя застигнет дождь в лесу,
в какой бы далёкой точке ты ни находился —
сразу беги сюда:
здесь собирается самое изысканное общество!
Георгий Владимирович вздрогнул и уставился на этот призыв. Перечитал его несколько раз… Потом осторожно выглянул из-под веток.
Ливень монотонно падал, но, кажется, начал терять силу. Прошло пятнадцать минут. Потом полчаса. Поляна дымилась и уже еле-еле шуршала под редкими каплями. Где-то выглянуло солнце и по верхам тумана скользнуло желтизной. Никто так и не пришёл. Георгий Владимирович подождал ещё минут пять и в неопределённой досаде, как будто его мило обманули, — так сказать, разыграли, — потащился, хлюпая резиновыми сапогами, назад в деревню.
Знатоки
Перед обедом майор Козлов позвонил капитану Витюку, своему другу.
— Юра, — сказал он, — не зайдёшь ли ко мне посоветоваться? У меня тут появилось любопытное дельце — прямо настоящий детектив.
Витюк зашёл, хотя и не очень поверил.
— Вот, вчера дали. — Козлов стал показывать снимки. — Нашли на станции Красково в старой трансформаторной будке. Кто — неизвестно. Лицо облито какой-то кислотой — экспертиза разбирается. Одежда разорвана и частью тоже сгорела. Восемь ножевых ран и сильные побои.
— И следов никаких?
— Ищут следы, только вряд ли найдут. Дату смерти ещё точно не определили. Но не меньше недели, похоже. А дожди-то какие шли! К тому ж там асфальт рядом с будкой — дорога. Могли на машине ночью подвезти и засунуть… Из местных никто вроде не пропадал…
— И в карманах ничего нет?
— Есть кое-что, совсем мало: кошелёк с мелочью: четыре рубля тридцать семь копеек; разорванная пачка «Астры» с одной сигаретой, шариковая ручка, записная книжка… Спичек нет, ключей нет, железнодорожных билетов тоже…