Только через секунду доходит, что он так и сидит на своем месте и вряд пошевелил хоть пальцем.
— Малыш, два часа ночи, — на удивление спокойно и без раздражения напоминает Антон. Убирает тарелку на стол, ставит мультфильм на паузу. — Слушай, я пошутил про секс сегодня. Вернее, это необязательное условие. Не хочешь — ничего не будет. Я не собираюсь тебя насиловать, Очкарик.
Меня словно на минуту бросают в ванну с оголенным электрическим проводом. Руки и ноги дрожат, и, чтобы хоть как-то скрыть это, приходится обнять себя руками, потирая плечи, как будто замерзла, хоть в доме очень тепло — и минуту назад я подумывала о том, чтобы снять свитер.
Не буду даже пытаться представить, как выгляжу со стороны.
Точно не секс.
Просто бревнышко с сучками, изредка говорящее забавные вещи.
— Я знаю, что не собираешься, — набравшись смелости, отвечаю я. — Просто… Со мной все очень сложно и неинтересно.
— Помню, помню, — кивает он. — Может, скажешь, в чем проблема? Хотя бы намекнешь? Дашь отправную точку?
— Я — фригидная, — выпаливаю и рефлекторно прикрываю глаза, чтобы не видеть тень разочарования на его лице. — Со мной неинтересно.
— В смысле с тобой не интересно?
Набираю в легкие побольше воздуха.
Можно ведь представить, что мы просто временные попутчики в поезде дальнего следования и рассказать то, о чем нормальные женщины обычно не говорят на втором свидании.
А можно промолчать и сказать, что у меня месячные.
Пока я выбираю, какой вариант меньше расколошматит меня меньше, Антон заводит руки за голову, подтягивает футболку и стаскивает ее через голову.
И я прилипаю к нему взглядом, так круто сворачивая с ровного трека намеченного разговора, словно у меня отказал руль.
Антон немного взъерошен.
Одет теперь уже в одни штаны и бесконечные лабиринты татуировок.
И еще он уже не улыбается, и взгляд как будто немного темнеет в ответ на мой бесконтрольный всхлип.
У меня ладони чешутся, так хочется его потрогать.
— Иди сюда, скучная женщина, — предлагает он и похлопывает себя по коленям. — Раздеваться в ответ необязательно. Вообще все необязательно, кроме того, чего захочется самой. Я даже трогать тебя не буду, если не попросишь.
И в подтверждение своих слов раскидывает руки, полностью расслабленный и абсолютно безопасный.
Дико сексуальный.
Раскованный.
Уверенный.
Меня втягивает в эту воронку харизмы и неприкрытой похоти в карих глазах. Я знаю, что могу обжечься, возможно, теперь уже на всю жизнь, но иду к нему, словно намагниченная.
— Верхом, — подсказывает Антон, стоит мне замешкаться, пытаясь выбрать какой-то более приличный вариант. — Давай, малыш. Я не так часто предлагаю женщинам быть сверху.
— Любишь быть главным? — тихо переспрашиваю я, чтобы хоть немного скрыть неловкость, когда развожу ноги и на коленях подтягиваюсь вперед, присаживаясь на его колени.
— Люблю секс с выдумкой, а для этого приходится быть главным. Хотя, если ты захочешь сесть мне на лицо и оттрахать язык, я буду рад такому доминированию.
Мои щеки снова вспыхивают, на этот раз до безусловной красноты.
Хочется инстинктивно сжать колени, чтобы подавить острую ноющую тяжесть между ног, но Антон немного сползает вниз, и я оказываюсь сидящей у него на животе.
Чуть ниже.
Инстинктивно ерзаю.
Мы оба пристально смотрим друг на друга.
— Малыш, ты взрослая девочка и должна понимать, что в определенных обстоятельствах у мужчины встает. — Спокойно, уверенно и без намека на попытки тронуть меня хоть пальцем.
Я взрослая, да.
Но я никогда в жизни не была настолько близка с мужчиной, даже если между нами еще много слоев одежды.
— Что… мне делать? — Мне невыносимо тяжело говорить, потому что дыхание сбилось, и каждое, даже неловкое движение, словно добавляет оборот моей внутренней пружине.
— Ну…
Он приподнимает бедра вместе со мной — и до того, как успеваю понять, что происходит, запросто стаскивает штаны.
Под которыми совершенно голый.
Стоящий член упирается мне в живот.
Я инстинктивно задерживаю дыхание.
Антон обхватывает себя ладонью, неторопливо ведет ее вверх до самой головки, которая у него почти свободна, как будто после обрезания, и обратно вниз, пока кулак не упирается в тяжелую мошонку.
Я до сих пор не могу дышать.
— Малыш, ты можешь просто посмотреть, если это поможет тебе расслабиться. — Он запрокидывает голову, но все еще уверенно держит мой взгляд. — Или присоединиться.