Наверное, ждала. Дэви проглотил слюну. Стыдясь самого себя, он притворился, что поглощен изучением фантастики для тинейджеров. Так было всегда, и ничто не могло изменить его. Даже если Люси подумает, что он полный идиот.
Они почти подошли к цели. На Маркусе Макбрайде были облегающая розовая рубашка, черные джинсы и синие ковбойские сапоги. Он достиг уровня звезды, что означало, что он мог позволить себе все, и никто не посмел бы смеяться над ним. Это было бы прекрасно, подумал Дэви, наблюдая, как полная дама впереди него готовится подойти к Маркусу. Поправляя свои завитые локоны и глядя через плечо на Люси, она прошептала:
— Какой красавец! Если бы я была лет на тридцать моложе!
— Вы открыли нужную страницу? Правильно, можете подойти, — строго сказал старший сержант, следивший за очередью. Женщина засеменила к столу, бормоча с придыханием:
— Вы мой самый, самый любимый актер! — И протянула книгу.
Улыбка, росчерк и снова улыбка.
— Следующий! — рявкнул сержант, когда Люси готовилась сделать фотографию.
— Поторопитесь!.. — прошипел мужчина позади Дэви, обдавая его парами мяты.
Дэви шагнул вперед, протянул свой экземпляр книги и сознательно чуть-чуть повернулся, чтобы камера могла зафиксировать не только его спину. Он скорее почувствовал, чем увидел подпись на титульном листе книги, которую держал. Бросив взгляд на Люси, заметил, что мужчина позади нее вдруг засуетился и полез в карман своих брюк… Господи, как неловко! Он надеялся, что мужчина не сделает того, что, по всей вероятности, намеревался сделать…
Люси навела объектив, и вспышка на мгновение ослепила Дэви. Он надеялся, что на его лице не было дурацкого выражения. Сержант сделал нетерпеливый жест, указывая, что их время истекло. И в следующую секунду Дэви заметил другую вспышку — на этот раз сверкнул металл. Моргая, он понял, что Мятный мужчина (так про себя Дэви окрестил этого типа) вытащил из кармана нож и, зажав его в правой руке, спрятал под полой пальто. Люси, ослепляя Маркуса Макбрайда улыбкой, все еще стояла у стола, и сержант теперь уже нетерпеливо размахивал обеими руками. Подошла очередь Мятного мужчины.
— Нет! — закричал Дэви, пока еще никто не заметил нож.
Мятный мужчина кинул на него дикий, безумный взгляд и бросился к столу. Дэви, который ненавидел регби в школе, сам не понимая как, взлетел и повис на Мятном мужчине, повалив его на землю. Господи, как больно! Весь воздух вырвался из его легких, и теперь Мятный мужчина орал, как разъяренный слон. С изумлением понимая, как он был прав, ненавидя регби, Дэви начал осознавать, что еще немного — и на него обрушится град ударов охранников. В следующий момент он почувствовал, что его поставили на ноги, и обнаружил, что ноги не держат его. Он слышал панические крики, прерываемые отрывистыми командами охраны и громким стаккато Мятного мужчины.
Кто-то кричал: «О Господи, он ранен!» И Дэви, спотыкаясь, подошел к Люси, чувствуя тошноту при мысли, что нож попал в безумца, распростертого на земле. Затем он увидел ужас в глазах Люси и услышал ее вздох:
— Дэви, о Бог мой, пусть кто-то вызовет «скорую помощь»…
Глава 43
— Он арестован, и его препроводили в участок. Не вылезает из психушек, как оказалось. — Сержант, который к тому же был менеджером Маркуса по пиару, привел Дэви и Люси в один из офисов позади магазина. — Очевидно, принцесса Маргарет сказала ему, чтобы он сделал это.
— От этой женщины ничего, кроме неприятностей. Это была моя лучшая рубашка. — Дэви продел палец сквозь дырку на груди рубашки в голубую и зеленую полоску и печально вздохнул.
— Я уверен, что мы сможем как-то уладить это.
— Так. — Доктор наложил последний шов и стянул с пальцев резиновые перчатки. — Жить будешь.
— Я назову его моим дуэльным шрамом. — Дэви рассматривал ножевую рану, которую в панике нанес ему Мятный мужчина, когда Дэви повалил его на пол. Рана в двадцать сантиметров в длину щедро кровоточила и выглядела любопытно, но была не очень болезненна, как можно было бы ожидать. Если бы это был удар в спину, а не поверхностная рана на груди… Что ж, одной мысли об этом было достаточно, чтобы заставить его почувствовать тошноту.
Словно поняв ход его мыслей, сержант сказал:
— Это был смелый поступок, сынок. Невероятно смелый и невероятно глупый.