Бедный Дэви. Бедная мать Дэви. Бедная она. Чувствуя слабость, Джинни выпила воды. С одной стороны, она была рада, что Джем даже в голову не может прийти, какую ужасную опустошенность она испытывает. Но с другой стороны, она понимала, что ни сейчас, ни когда-либо позже не признается в этом.
— Она так не думает, — возразила Джинни, говоря о поведении матери Дэви.
— Да. Но… как патетично! Она думает, мы все еще дети. — Джем подняла вилку как восклицание. — А мы взрослые.
— Знаешь, это не очень по-взрослому — смеяться над юношей из-за того, что он живет дома. — Джинни вспомнила, как Джем, еще маленькая, сидела на высоком стульчике, размахивая своей пластмассовой вилкой. — Я надеюсь, ты так не думаешь?
— О, мама, конечно, я так не думаю. Это просто некоторое занудство, правда? И это значит, он в этом не виноват. Представь, что мы всем кагалом решили гульнуть, мы всегда собираемся у кого-нибудь в комнате или квартире, дурачимся и пьем пиво. Но что может сделать Дэви? Пригласить всех в дом матери? Воображаю, что это будет! Пить чай из фарфоровых чашек, сидеть с прямой спиной и вести вежливую беседу с чьей-то мамашей? Нет уж, уволь…
Джинни неожиданно вздрогнула. Лучше бы Джем проткнула ее вилкой. Это обидело бы не больше, чем такие слова.
— Оставь его, пусть живет, как живет. — Гэвин был столь же «корректен», как мистер Бин. — У тебя же есть и другие друзья, вот и общайся с ними. А если хочешь знать мое мнение, этот Дэви, похоже, маменькин сынок.
Джинни балансировала на тренажере, переступая с ноги на ногу, и напевала в унисон мелодии, которая раздавалась по радио над ее головой, когда кто-то позвонил в дверь. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вытереть руки, подняться по лестнице и подбежать к дверям.
Когда она вышла в холл, Карла кричала сквозь прорезь почтового ящика:
— Я знаю, что ты дома, я слышала твой голос. Ты снова плачешь? Давай ответь, я пришла развеселить тебя, потому что кто, если не я?
Джинни открыла дверь, тронутая заботой подруги.
— Это очень мило с твоей стороны.
— И потом, я хочу попросить твой фен, потому что мой сломался. — Карла с удивлением взглянула на нее: — Ой, а ты больше не плачешь.
— Заметила.
— Но ты надела отвратительные брюки.
— Ничто не ускользнет от вашего проницательного взора, мисс Марпл.
— И эта желтая дрянь на твоем лице и руках. — Карла сделала паузу, пристально разглядывая Джинни — Так, понятно, ты приняла ванну из сливок.
— Откуда ты знаешь? Почему полиция так слепа, что не привлекает тебя к своим расследованиям?
Карла усмехнулась и последовала за ней на кухню.
— Любой человек, имея дело со мной, мог бы прийти к подобному заключению. Итак, что происходит? Что ты рисуешь?
— План свободной спальни.
Карла, которая не относилась к домашним умельцам, удивленно вскинула брови.
— Есть причина?
— Да.
— Я позволю себе спросить — какая?
Джинни налила чай в две кружки и открыла пачку вафель.
— Дело в том, что я очень виновата перед собой. Пришло время разобраться со своей жизнью и поставить все на свои места.
— Что ж, это неплохо. Но я не вполне понимаю, зачем тебе понадобилось что-то менять в своем доме.
— Вчера вечером звонила Джем. Она и Люси шли на вечеринку. У нее был такой счастливый голос, — рассказывала Джинни. — Им так весело вместе. Люси познакомилась с одним из парней из команды регби, он пригласил ее и Джем на матч в субботу.
— Бедная Джем, ей придется идти на регби. — Карла, которая любила окружать себя комфортом, пожала плечами и сняла обертку с вафли. — Не могу представить ничего более ужасного.
— Не в этом дело. У Джем всегда было много друзей. И не успеешь ты познакомиться с ними, как она уже встретит друзей своих друзей, — Объяснила Джинни. — Стоит только начать, и этот круг будет расти.
Карла не могла удержаться:
— Нуда… стоит только начать, и пошло-поехало, как один епископ сказал кокотке.
Джинни продолжала, не обращая внимания на ее реплику: