Отлично, он умышленно ушел.
Карла повернулась, намереваясь уйти. Что ж, она должна радоваться подобному исходу, радоваться, что одному из них все же хватило здравого смысла и…
— Карла!
Она обернулась, Перри стоял в дверях. Она испустила вздох облегчения. В следующий момент Перри (сейчас он был без своей дурацкой шляпы) обнял ее и как безумный начал покрывать поцелуями ее лицо, заставляя ее задыхаться.
— Я решила, что ты передумал, — беспомощно проговорила Карла.
— Никогда.
— Но ты так долго не открывал дверь!
— Я был наверху. — Он указал на окно. — И хотел посмотреть, как долго ты будешь ждать.
— Садист!
— Мне надо было знать, значит ли это так же много для тебя, как и для меня… — Он сделал паузу, заглядывая ей в глаза. — Значит?
— Ты негодяй, ты знаешь, что да. Я не должна была приходить сюда, Джинни — моя лучшая подруга. Боже, как же я ненавижу себя…
— Тихо, тихо. Позволь мне пригласить тебя войти. — Он взял ее за руку, втащил в прихожую и дальше вверх по лестнице, и Карла понимала, что ничто в его квартире, даже отстриженные ногти и помойка в кухонной раковине, не сможет заставить ее сейчас повернуться и уйти.
И все же она вздохнула с облегчением, не увидев ничего подобного.
— Что ты делаешь? — спросил Перри, наблюдая за ней.
— Смотрю, как ты живешь. Не мешай. Между прочим, обои отвратительные.
— Я знаю, но мне наплевать. Я всего лишь снимаю эту квартиру.
— И наволочки на подушках не подходят к покрывалу.
— Я не очень разбираюсь в этом.
Карла прошла мимо него в спальню и гостиную.
— Как мило, доска для серфинга у стены.
— Рад, что тебе нравится.
— И банановая кожура в корзинке для бумаг. Ей место в мусорном ведре на кухне, — сказала Карла. — Терпеть не могу запах бананов.
— Джинни говорила, что ты чистюля.
— Да. — Сейчас она осматривала ванную комнату. — И горжусь этим. Лезвие в твоей бритве тупое, между прочим…
— Если я решу резать вены, то куплю новое. Шампунь тебе нравится?
— Как и все остальное, я полагаю. — Карла понюхала содержимое бутылки с шампунем. — Не знаю, но я не люблю, когда волосы пахнут кокосом.
— Прекрасно. Я выброшу все куда подальше.
— И голубую туалетную бумагу туда же.
Сложив руки на груди, Перри не без сарказма смотрел на нее.
— Ты раскритиковала все.
— Не все, а то, что нужно.
— Зачем ты это делаешь?
— Ты наблюдал за мной, — сказала Карла, — а я стояла у двери как идиотка. — Она сделала быстрый жест. — Надо же и мне чем-то отплатить, правда?
Перри чуть-чуть улыбнулся:
— Это еще одна деталь, которую упомянула Джинни. Она сказала, что ты держишь своих мужчин в ежовых рукавицах.
— Не могли бы мы не говорить о Джинни? Меня это тяготит.
— Ладно, у меня есть идея получше. Почему бы нам вообще не прекратить говорить?
Карла повернулась к нему, и адреналин забурлил в крови. За всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Она здесь, они достаточно долго мучили друг друга.
Зажав лицо Перри в своих ладонях и жадно глядя на его красиво очерченный рот, она сказала:
— Идея хорошая. Я согласна.
Их слияние было неистовым, волнующим и особенно острым из-за чувства вины. Карла никогда не испытывала такого секса, а за свою жизнь она повидала немало. Но сейчас, вместо чисто физического общения, были задействованы и ее эмоции. Сейчас Карла запоздало поняла, что ее связь с Перри была именно на уровне чувства, неизбежна и так поразительна, что ей хотелось плакать.
Это было то, чего она подсознательно ждала всю свою жизнь, не подозревая, что такое бывает.
И какая разница, что расцветка наволочек не подходила к покрывалу? Где были подушки сейчас? Карла приподнялась на локте и оглядела постель. Они были на полу, валялись вместе с одеждой, которую они срывали друг с друга. Ее льняное платье лежало на полу и сейчас напоминало половую тряпку.
Какая разница?
Она закрыла глаза. Они совершали кое-что более важное, чтобы беспокоиться по поводу смятого платья.
— И что нам теперь делать?
— Хм? — Перри поцеловал Карлу в плечо, проведя рукой вдоль ее бедра. — Я понял намек… мне нужно несколько минут, и мы начнем снова.
— Я не о том, я говорю о Джинни.
Рука замерла.
— Я не знаю.
— Мы должны рассказать ей.
— Мы не можем.
— Мы должны. Я честная женщина, — сказала Карла. — И не привыкла врать своим друзьям.