— Мне очень жаль, — снова сказал Перри. — И я понимаю, что для тебя это настоящее потрясение, но надеюсь, что мы и дальше останемся друзьями.
Это было сказано умоляющим тоном, словно он призывал ее быть благоразумной. Он хотел разубедить Джинни в ее подозрениях, что с самого начала он дурил ей голову и ухаживал за ней с единственной целью — передать ей на попечение свою сестру. Как если бы Лорел была корзиной с вышедшей из моды одеждой, которую Джинни приобрела в принадлежавшем ему отделе «Оксфама».
И сейчас, судя по его виду, он боялся, что она вернет эту корзину назад.
Не без интереса Джинни вдруг поймала себя на том, что способна классифицировать свои эмоции. Это все равно как разбирать ножи, вилки и ложки в ящике кухонного стола.
Это было унижением, потому что она думала, что нравится ему, а оказывается, она ошибалась.
И ее охватила злость. Джем уже едет домой, и она надеялась, что сегодня у них будет счастливый день. Она заказала столик на троих в «Пенхалигоне» и бездумно похвасталась перед Финном, сказав, что Джем и Перри непременно понравятся друг другу.
Она представила, что Финн с трудом скроет свое удивление, когда услышит, что случилось, и снова почувствовала унижение. И еще раз злость, потому что Перри с такой легкостью отбросил ее, словно она была ненужной вещью.
Итак, она пересчитала все ложки и вилки. Но как быть с ножами? Внутри у нее вспыхивала ярость, стоило ей подумать, что Карла, ее ближайшая подруга, воткнула ей нож в спину. Именно ярость, острая и ослепляющая, как нож… Потому что злость — неточное слово, чтобы передать те эмоции, которые жгли ее, когда она думала о Карле… Кипящая ярость — более точное определение. И еще боль. Потому что когда тебя предает твоя лучшая подруга, это в тысячу раз больнее, чем предательство мужчины.
От мужчины женщина рано или поздно готова ожидать измены и предательства.
Итак, Карла и Перри счастливы. Даже более чем счастливы. И как мило, подумать только, у Карлы будет рыжеволосое семейство!
— Итак, ты сам скажешь Лорел или я скажу? — спросила Джинни.
Перри явно нервничал.
— Что я должен сказать ей?
— Я думаю, ты понимаешь. Ты с самого начала обманул меня, заставив терпеть твою сестру, — продолжала Джинни. — Так вот, больше я не намерена делать это. Можешь забрать ее к себе.
Он растерянно заморгал.
— Джинни, ты не можешь…
— Будете жить втроем. Разве это не забавно?
— Но ей так нравится у тебя, — умолял Перри.
— Это ее проблема. Уверяю тебя, я буду счастлива, когда ты заберешь ее.
— Но ты не можешь выгнать ее на улицу.
— Не могу? Посмотрим. — С решительным видом Джинни направилась из кухни и лишь на секунду оглянулась, чтобы с отвращением взглянуть на Карлу. — И запомните, никогда в жизни я больше не скажу ни единого слова ни с одним из вас.
Глава 28
Через два часа она встречала Джем на станции. Когда они подъезжали к дому, Джинни молилась, чтобы Лорел не было дома, или она спала наверху, или слушала у себя Леонарда Коэна[3].
Но ей не повезло. Не успели они войти, как заскрипела дверь и Лорел выпорхнула из кухни.
— А вот и вы! Джем любит шоколад? Я испекла лимонный торт, но если она предпочитает шоколад, я могу запросто… о… — Лорел замолчала. — Что-то случилось?
— Ничего. Ничего не случилось. Лимонный торт — это замечательно. Или шоколадный. Джем понравится любой.
— Что с тобой? Ты похожа на привидение. Что-то случилось?
Рассказать ей? Или не надо? Джинни не пришлось принимать решение, так как Лорел прошла мимо нее, открыла дверь и выглянула, словно хотела посмотреть, нет ли на улице чего-то, что так расстроило Джинни.
— Там машина Перри. — Она указала через дорогу. — Что происходит? Где он?
— О'кей. — Джинни закрыла дверь и провела Лорел на кухню. — Ты не расстроишься, если я скажу тебе… что встречалась с Перри?
Лорел подняла на нее глаза, в которых читалось явное удивление.
— Ты? И Перри? Серьезно? Но это здорово! Почему мне надо расстраиваться?
Точно. Почему? Сожалея, что это не бутылка вина, Джинни схватила банку колы из холодильника и села.
— Извини, но Перри говорил, что это может не понравиться тебе. Во всяком случае, я больше не встречаюсь с ним. — Она потянула за кольцо и наблюдала, как темная жидкость выступила на поверхность. — У нас все кончено.
— Слава Богу, это к лучшему.
— К лучшему? Почему? — Джинни удивленно смотрела на нее.