Глава 37
Джем машинально чертила что-то на полях своей тетради, стараясь создать впечатление, что занята работой. Хотя не сделала ни единой записи. Это было утро понедельника, и она сидела в университетской аудитории, расположенной амфитеатром. Было жарко и нечем дышать. Лектор бубнил что-то о «Потерянном рае» Мильтона и с таким же успехом мог говорить на суахили, все равно ничего не откладывалось в ее голове.
Через три ряда ниже сидели Дэви и Люси, обращая на себя внимание как идеальная пара студентов, и усердно записывали то, что говорил лектор. Обогнав Джем по пути в холл, Люси бросила отсутствующий взгляд в ее сторону, потом повернулась и прошептала что-то на ухо Дэви. Джем откровенно проигнорировала их, как если бы она была не здесь, в Бристоле, а далеко в Ковентри. Она говорила себе, что они строят из себя бог знает что, ведут себя как десятилетние, но не могла избавиться от неприятного чувства под ложечкой. Все было бы не так плохо, если бы Руперт был здесь, рядом с ней, но его не было. Руперт вернулся домой, но пропустил утренние лекции, чтобы отойти от похмелья и прийти в себя после, по-видимому, довольно шумного уик-энда в Шотландии.
Представляя себе этот уик-энд, Джем со злостью проткнула лист тетради, слишком сильно нажав на ручку. В конце концов выяснилось, что в вертолете дяди Олли есть место только для двух пассажиров. И поэтому Руперт отправился на вечеринку к Олли Макинтайр-Брауну один, а Джем, которая провела почти всю неделю, рассказывая как бы между прочим всем и каждому, что они летят в Шотландию, где будут жить в настоящем замке, вынуждена была просидеть весь уик-энд дома. Она боялась, что не выдержит града язвительных замечаний и вопросов, что за причина помешала ей сделать это. И, надо сказать, за всю свою жизнь не смотрела так много телевизор.
Лекция закончилась, и день скучно тащился дальше. В четыре часа Джем вернулась домой. Войдя в квартиру, она тихо приоткрыла дверь в спальню Руперта.
Постель была пуста.
Она обошла всю квартиру. Неприятное чувство шевельнулось в груди, хотя вроде бы не было никаких видимых причин для беспокойства. Конечно, не было. Она взяла свой телефон и позвонила Руперту на мобильный, но получила лишь ответ оператора.
Где он? Она нуждалась в его объятиях, нуждалась, после дней остракизма, в ласке и понимании, в том, чтобы кто-то был рядом. И если бы он обнял ее, она тут же забыла бы о неприятном чувстве от встречи с Дэви и Люси. Красавица и чудовище — так называл их Руперт.
Но она не могла обнять его по той простой причине, что его не было дома. Хмуро отбросив беспокойные мысли — Руперт не любил, когда она расспрашивала, где он был, — Джем вытащила учебники из рюкзака и уселась на софу, решив заняться делом. Она уже просрочила сдачу реферата, и экзамены надвигались с пугающей быстротой. Ей следовало собраться с мыслями, использовать это время с пользой. Если Руперт не вернется домой до шести, это значит, что у нее есть пара часов, чтобы…
О'кей, сначала нужно выпить кофе и съесть тост с сыром, потому что ничто не пойдет в голову на пустой желудок.
На кухне Джем снова пыталась позвонить Руперту. Никакого успеха.
Она нашла «Кит-кэт» в глубине холодильника и съела, пока готовила сандвич с сыром. Где, черт побери, Руперт?
Вернувшись в гостиную, она быстро пролистала несколько страниц учебника, отбросила его в сторону и включила телевизор. После телевикторины Ричарда и Джуди она не могла взяться ни за какую работу.
Определенно.
— …бум-бум, бум-бурум… — Руперт вернулся домой и пел, выкрикивая слова и аккомпанируя себе на воображаемом барабане. Ворвавшись в спальню и повалившись на постель, словно перевернутый на спину жук, он продолжал бить в воображаемый барабан и орал: — Бум-бум, бум-бурум… ах, какой прекрасный день!
Но день давно закончился и был далеко не прекрасным. Была полночь. Джем, которая никак не могла заснуть, разрываясь между раздражением и неведением столько времени, наконец вздохнула с облегчением, когда он вернулся домой. Несмотря на то, что, рухнув на постель, он больно ударил ее по ноге.
— Где ты был? — Она села на постели и протерла глаза.
— Так, загулял немножко, — неопределенно ответил он.
— И все же?
— О, эта чертова инквизиция! — Руперт перевернулся на живот и посмотрел на нее с игривой улыбкой. — Дорогая, это было совершенно невинно. Я проснулся в три часа и ужасно захотел есть. Но пармской ветчины в холодильнике не оказалось. Поэтому я отправился в «Чандос дели» купить что-нибудь из еды. А когда возвращался назад, то столкнулся с Мацем, и он против моей воли, разумеется, затащил меня в тот бар. У меня не было выбора, честное слово. Он умолял меня выпить с ним.