Выбрать главу

Тогда я подумала, что надо рассказать ему об Абоненте. И все же не рассказала. Не смогла. Я хотела об этом забыть. Мне казалось: если я расскажу, все будет выглядеть серьезнее, чем мне хочется. Тогда я действительно чуть не рассказала ему.

Я лежала одна и вдруг кое-что вспомнила. Когда я была маленькой, лет шести или семи, как-то ночью я проснулась и увидела у себя за окном мужчину. Я давно не вспоминала тот случай. Я нечасто говорю или даже думаю о нем. Воспоминание выцвело, стало расплывчатым. Но те части, которые все же воскресают в памяти, я помню четко и ясно. Такое не расскажешь на званом ужине. Что обо мне подумают? Я и сама не знаю, что обо всем этом думать. Не знаю, почему мне вдруг все вспомнилось в тот вечер.

Откуда мы знаем, что кто-то или что-то нам угрожает? Что намекает на нечистые намерения? Чутье всегда побеждает разум. Ночью, когда я просыпаюсь одна, то давнее воспоминание по-прежнему приводит меня в ужас. И чем старше я становлюсь, тем больше оно меня пугает. С каждым новым разом, когда воспоминание воскресает в памяти, оно кажется все более зловещим. Может быть, всякий раз, когда я об этом вспоминаю, я невольно наделяю его все более зловещими чертами? Не знаю.

Тогда я проснулась среди ночи – вдруг, без всякой причины. Не из-за того, что мне захотелось в туалет. В моей комнате было очень тихо. Просыпалась я не постепенно, а сразу, резко, что для меня необычно. Мне всегда требуется несколько секунд или даже минут для того, чтобы полностью прийти в себя. А в тот раз я проснулась как от толчка.

Я лежала на спине, что тоже было необычным. Обычно я сплю на боку или на животе. Я была плотно укрыта одеялом, как будто меня подоткнули со всех сторон. Мне стало жарко, я вспотела. Подушка стала влажной. Дверь спальни была закрыта, а ночник, который я всегда оставляла включенным, был выключен. В комнате было темно.

Потолочный вентилятор работал на полную мощность. Хорошо помню, что лопасти крутились быстро. Можно сказать, стремительно. Казалось, вентилятор вот-вот улетит с потолка. Только этот звук я и слышала – мерное жужжание мотора и свист режущих воздух лопастей.

Дом был не новым, и, просыпаясь по ночам, всегда можно было слышать, как гудят трубы, потрескивают полы – в общем, какие-то звуки. Тогда мне показалось странным, что я ничего такого не слышала. Я лежала и прислушивалась – встревоженная, сбитая с толку.

Тогда-то я и увидела его.

Моя комната находилась в тыльной части дома. Она была единственной спальней на первом этаже. Прямо передо мной было окно – самое обыкновенное, не слишком широкое, не слишком высокое. И тот тип просто стоял возле него. Снаружи. Лица его я не видела. Оно приходилось выше рамы. Я видела его туловище – вернее, половину. Он слегка покачивался. Живо помню его руки. Они все время двигались; время от времени он потирал их друг о друга, как будто пытался согреться. Он был очень высоким, очень костлявым. Его пояс – помню его вытертый черный пояс – был затянут так, что лишняя часть свисала вниз, как хвост, только спереди. Такого высокого человека я в жизни не видела.

Я долго наблюдала за ним. Я не шевелилась. Он тоже не сходил с места, так и стоял возле окна и все время потирал руки. Выглядел он так, словно отдыхает после тяжелой физической работы.

Но чем дольше я за ним наблюдала, тем больше мне казалось, вернее, ощущалось, что он тоже может меня видеть, хотя его голова и глаза находились выше окна. Я ничего не понимала. Все вообще было странно. Если я не вижу его глаза, как он меня видит? С одной стороны, было понятно, что все происходящее – не сон. Но и явью это тоже нельзя назвать. Тот тип следил за мной. Вот почему он там стоял.

Снаружи доносилась тихая музыка, но ее я не помню отчетливо. Музыка была едва слышна. Я не замечала ее, когда проснулась. Услышала после того, как увидела того типа. Не знаю, что за музыка; возможно, играла запись, а может быть, он мурлыкал себе под нос. Так пролетело много времени – много минут; возможно, целый час.

А потом тот тип помахал рукой, чего я совсем не ожидала. Откровенно говоря, я не знаю, помахал он мне или просто дернул рукой. Может быть, его жест просто напоминал взмах.

Тот жест все изменил. Он стал доказательством злого умысла, как будто намекал на то, что больше я никогда не буду совершенно одна, он всегда будет рядом, он еще вернется. Неожиданно мне стало страшно… Дело в том, что сейчас то чувство для меня так же реально, как и тогда. И зрительные образы тоже реальны.

Я закрыла глаза. Хотела закричать, но не стала. Я заснула. Когда я наконец открыла глаза, наступило утро. А тот тип исчез. Но я знала, что тот раз не последний и он еще объявится. Будет стоять за окном и наблюдать за мной. Хотя этого не произошло. Во всяком случае, у моего окна.