Кроме Засецкого в удел должен выехать митрополит Геласий. Этот тоже лишку не скажет – из Борисовых людишек будет. Умчал ли раньше, или по запяткам его, боярина, путь будет держать, с тем, чтобы попутно узнавать вести да отписывать Годунову? Через Ростов митрополит путь держать будет, или свернет в Переяславле за Плещеевом в Никитский монастырь? В столице его сегодня не было видно. Если выехал вперед – велено ли ему дожидаться обыщиков, или нет? Сказывают, будто бы видели, как Геласий куда-то помчал сразу по приезде угличского вестника. Не спутали ли с кем?
В связи с посетившими его раздумьями Шуйский словно отключился от внешнего мира, ушел в себя. За это время не раз меняли коней, не задерживаясь ни на минуту. Иногда приходилось почти останавливать движение по причине не освободившихся еще от весенней воды низин, где конские копыта засасывались переувлажненной почвой. В таких местах стрельцы сначала пробовали, насколько тверда в этом месте почва, одновременно меряя глубину, и, если пройти было невозможно, быстро, не мешкая, направлялись в стороны для поиска обходного пути. В дальнейшем приходилось наверстывать потерянное время.
Все это словно пролетало мимо Шуйского – боярин следовал вместе с остальными, то останавливаясь, то подгоняя своего коня, а то и сходя на землю для его замены и вновь лихо вскакивая после на нового, особо не придавая значения происходящему вокруг него.
Переяславль уже был далеко позади, когда боярин «пробудился». Пробудился от весеннего холода. К тому моменту солнце касалось верхушек деревьев, стоящих к западу версты на полторы от пути их следования – в этом месте дорога вела по открытой местности. Скакавший рядом Клешнин тоже перебирал свои мысли, время от времени поглядывая вперед.
– Далеко ли уехали? – спросил Шуйский. – Что-то я вроде как задремал.
– До Ростова еще полпути от Переяславля, – словно нехотя ответил Клешнин.
До этого момента они ни словом не обменялись друг с другом. Перед каждым была поставлена своя задача. Только сейчас Шуйский решился «прощупать почву».
– Что думаешь, Андрей Петрович, об этом?
– Приедем, дознаемся – видно будет, – уклончиво ответил Клешнин, отводя глаза в сторону.
«Ага, не хочет, стало быть, окольничий толковать. Значит, имеет указание лишку не болтать при мне, а может и вовсе отправлен следить за мной. На месте будет ясно что к чему. Только если нам меж собою не велено толковать, как быть делу в Угличе? Кому сыск вести? Годунов предложил во главе меня, а Клешнин? Если в моем подчинении, значит не вправе вести дело сам, без моего ведома. Да и чин не позволяет. Что-то все-таки скрыл Бориска, не до конца мне сказал».
Молчание, в котором до этого немногословного разговора пребывали оба, вновь воцарилось.
«Со мною, помимо неведомого мне пищика да друга Годунова Клешнина, еще Елизарий Вылузгин. – размышлял про себя боярин. – Только последний и может быть полезен. С ним у нас давние связи – с тех времен, как судные дела во Владимире разбирал. Бывало, отписывал памяти в Поместный приказ Елизарию. Быстро он мне отписывал. Попробуем и на этот раз столковаться. Только б этот прихвостень Борискин не мешал. Ишь, глазищи-то вылупил. Не зря, видать, Луппом прозвали».
Елизарий Вылузгин держал путь впереди в нескольких шагах от них. От постоянного исполнения обязанностей дьяка он сильно ссутулился.
«Интересно, что ему Бориска наказал в отношении меня? Или только Клешнину указания дал? Сам Елизарий стороною держится. И от Клешнина тоже. Даже очей не кажет. Боится дьяк себя выдать, что ли?»
Уже ближе к полуночи прибыли к Ростову Великому.
– Здрав буди, владыка! – приветствовал Шуйский митрополита Варлама, заходя на архиерейский двор. – Тимурка Засецкий был ли?
– Глаз не казал. – ответил митрополит после приветствия. – Дело какое срочное случилось?
– Нешто не ведаешь про Углич?
– Вести не доходили.
– Царевича не стало.
– Димитрия?
– Его, – кивнул Шуйский в ответ.
– Ну-у, – протянут митрополит, – стало быть, осиротеть может трон наш.
– Тише, владыка. Чужим ушам лишние слова не обязательно слышать.
Варлам покачал головой. Когда несколько лет назад Иов, возглавлявший на тот момент Ростовскую епархию, возглавил Московскую, его место и занял игумен Кирилло-Белозерский. В митрополиты Варлам был рукоположен около двух лет назад, когда в Москве Иов был избран в патриархи.
– Для сыска, значит, послан? – уточнил он у Шуйского.
– Да. Вот не знаю, что привезу, какие дела разведаю.
– По совести б надобно, боярин.