«Белый» поднялся. Он был громаден и неуклюж в своих свинцовых башмаках, в «сорока одежках», поверх которых натянуты два защитных комбинезона, резиновый и брезентовый, в шлеме с гигантским стеклянным оком, с баллонами на груди, с батарейным фонарем и объемистой сумкой, в которой было все необходимое для сложной подводной диверсии. Сгибаясь под тяжестью груза, он неуклюже подошел к борту, сел, свесил ноги и бесшумно погрузился в быстрые воды Дуная.
Ровно через двадцать минут его голова снова показалась на темной поверхности реки. С помощью Картера и рулевого он взобрался на катер, снял шлем и доложил, что задание выполнил в срок.
Картер снова, как и вчера, похвалил пловца. Хвалил не скупясь, даже явно преувеличивая его мастерство. Делал он это неспроста. Старался задобрить, убедить, что пройдены самые трудные, самые решающие ступени на лестнице испытаний.
Но главное испытание было впереди. Оно проводилось не в тайных казематах колледжа, не с помощью «детектора лжи» — электронной машины, проверяющей, правдиво ли вы отвечаете на вопросы, которые вам задает эксперт.
Окраина Регенсбурга. Берег Дуная. Быстроходный гоночный катер отвалил от причальной стенки и, мягко урча отрегулированным мотором, осторожно обходя мели, выбрался на фарватер.
Картер и «Белый» взяли с собой продукты, рыболовные снасти, водку, приправу для ухи. Весь день намеревались бродить по дунайской воде и дунайским берегам.
«Белый», судя по напряженно-выжидательному выражению лица и настороженным взглядам, догадывался, что прогулка эта предпринята не просто так, ради отдыха и удовольствия. Но не задавал никаких вопросов.
Шли вверх. Мощный мотор тянул ровно, катер покорно слушался руля, легко резал острым, чуть задранным носом неподатливую воду Дуная.
Картер, в белом свитере, белых фланелевых штанах и в берете, стоял на корме, у надутого ветром флага и, чуть прищурясь, смотрел на реку, залитую ярким летним солнцем. Тень Картера, тонкая, длинная, словно мачта, и черный квадрат кормового флага скользили по спокойной воде. Небо было тоже спокойным, чистым. Дачные домики пригорода Регенсбурга и сады, окружающие их, омытые недавним дождем, сверкали свежей зеленью, яркими красками. В лицо дул теплый ветерок. На прибрежном склоне, там, где пылали стеклянные шары в цветочных клумбах, загремел, приветствуя новый день, рояль.
Новый день!… Новый Дунай, новое небо, новое солнце, новый Бетховен, новые краски… Не порадоваться при виде всего этого может только камень. Картер вспомнил Закарпатье, «компетентное лицо», его пророчества и усмехнулся. «Мы еще не раз столкнемся с вами, полковник, но уже заочно».
«Белый», обернувшись, спросил:
— Мистер Кеннеди, в Регенсбурге остановимся?
— Нет. Держите курс, не снижая скорости, на север. — Картер кивнул на небо, махнул рукой в сторону берега. — Хорош денек, правда?
«Белый» переложил на штурвале свои огромные ладони; медленно, неохотно оглянулся вокруг, и в его водянистых, бесцветных глазах не вспыхнуло ни единой искорки.
— День, говорю, хорош, — повторил Картер. — Повезло нам с тобой, Дорофей. На славу погуляем.
«Белый» и теперь ничего не сказал. Картеру не понравилось молчание «лягушки». Ему вообще не нравилось все, что не сразу раскрывалось перед ним. Всякая тайна неудержимо притягивала к себе Картера, не давала ему покоя до тех пор, пока он не разгадывал ее. «Белый», несмотря на то что Картер изучал его уже несколько дней, оставался загадкой. И это вызывало досаду, раздражение, острый зуд любопытства.
Вошли в Дунай, разрезающий Регенсбург на две неравные части — юго-западную и северо-восточную. Один за другим возникали и пропадали за кормой городские мосты. Под быками-устоями, уходящими глубоко в дно Дуная, резвились по ночам «лягушки» из колледжа «Цуг шпитце». Регенсбургские мосты не похожи на те, которые придется разрушать. Не беда!