Как раз в этот день для бесед хватало пищи. Ночное преступление занимало все умы. Новость принесли первые прохожие, и каждый добавлял какую-нибудь неизвестную еще подробность или высказывал собственное мнение.
Так трактирщик постепенно узнал, что великолепную виллу графа Хагенау, в пятистах метрах от Дуная, разграбили основательно и что сторож Христиан серьезно ранен; что преступление, без сомнения, есть дело неуловимой банды, которой приписывали все нераскрытые злодейства, и что грабителей ищет бригада, недавно созданная для надзора за рекой.
Двое возчиков не вмешивались в крикливые разговоры и рассуждения о событии. Они молчаливо посиживали в сторонке, хотя, по-видимому, немало заинтересовались тем, что волновало всех.
Однако шум понемногу утих, и к половине седьмого вечера возчики снова остались одни в большой зале, откуда только что удалился последний посетитель. Один из них позвал трактирщика из-за стойки, где он старательно полоскал стаканы.
— Что угодно господам? — спросил он, немедленно побежав.
— Ужинать,— отвечал возчик.
— А потом, конечно, спать? — спросил трактирщик.
— Нет, хозяин,— ответил тот из ломовиков, что казался более общительным.— Мы рассчитываем отправиться к ночи.
— К ночи?…— удивился трактирщик.
— Конечно, чтобы к рассвету быть на месте назначения.
— В Сентендре?
— Или в Гроне. Это будет зависеть от обстоятельств. Мы дожидаемся приятеля. Он скажет, где выгоднее сбыть товар.
Трактирщик вышел из комнаты, чтобы приготовить кушанья.
— Ты все слышал, Кайзерлик? — тихо сказал младший возчик, наклоняясь к компаньону.
— Да.
— Дело раскрыто.
— Но ты же не рассчитывал, я полагаю, что оно сохранится в тайне?
— И полиция начала действовать.
— Пускай себе.
— Под начальством Драгоша, как утверждают.
— Ну и что? По-моему, те, кто боится только Драгоша, могут спать спокойно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что я сказал, Фогель.
— Значит, Драгош будет…
— Что?
— Устранен?
— Завтра увидишь. А пока молчок! — кончил возчик, увидев входящего трактирщика.
Тот, кого ждали ломовики, появился только с наступлением ночи. Между тремя сообщниками состоялся быстрый разговор.
— Уверяют, что полиция на следу,— тихо сказал Кайзерлик.
— Она ищет, но не найдет.
— А Драгош?
— Захвачен.
— Кто сделал дело?
— Титча.
— Тогда все хорошо… А нам что делать?
— Немедленно запрягать.
— Чтобы отправиться…
— В Сентендре. Но когда отъедете полкилометра — повернете назад. Трактир уже закроется, вас никто не увидит, и вы отправитесь на север. Вас будут считать в той стороне, а вы окажетесь в противоположной.
— Где шаланда?
— В бухте у Пилиша.
— Встреча там?
— Нет, поближе, на поляне, слева от дороги. Ты ее знаешь?
— Да.
— Полтора десятка наших будут там. Вы их встретите.
— А ты?
— Я вернусь за остальными, которых оставил сторожить. Приведу их с собой.
— Тогда в путь,— согласились возчики.
Пять минут спустя телега двинулась. Хозяин, полуоткрыв створку ворот, вежливо поклонился клиентам.
— Итак, решено, вы в Грон? — спросил он.
— Нет,— ответили возчики,— в Сентендре, приятель.
— Счастливого пути, ребята!
— Спасибо, друг!
Повозка покатилась к западу, по дороге в Сентендре. Когда она скрылась в темноте, субъект, которого ждали весь день Кайзерлик и Фогель, в свою очередь, удалился в противоположном направлении по дороге в Грон.
Трактирщик ничего этого не заметил. Не интересуясь проезжими, которых, вероятно, никогда больше не увидит, он спешил закрыть дом и отправиться на покой.
Телега через полкилометра повернула, следуя приказу, и направилась назад по только что пройденному пути.
Когда она снова оказалась против гостиницы, все было закрыто, и телега могла миновать это место без всяких происшествий, но собака, уснувшая посреди дороги, сорвалась с места с таким громким лаем, что испуганная пристяжная рванулась к обочине. Возчики быстро направили лошадь куда следует, и телега исчезла в темноте.