— Да, наверное так и есть. — Поддержала коза. — Надпись же на потолке, высоко, значит и чувство, которое заставило запечатлеть его повыше, соответствовало.
— Возможно. — Соглашаясь снова кивнул Артём.
— А вот в городе все не так. — Вздохнула коза, встала с лавочки и начала прогуливаться перед Артёмом, как читающий лекцию профессор. — «Дуся, я тебя люблю!» — пишет некий пылкий воздыхатель на асфальте под окнами многоэтажки ни на секунду не задумываясь о том, что по его посланию, то есть, практически, по его чувству, будут ежедневно топтаться сотни ног! На него будут плевать, сморкаться и, обязательно, какой-нибудь Тузик, недотерпев до ближайшего столба, справит малую нужду точно и мерзко перечеркнув струей «люблю». — Коза опустилась на четвереньки, пародируя ссобаку задрала заднюю ногу и вильнула задом, как бы изображая процесс перечеркивания. Артём грустно усмехнулся. — Да и сколько замужних «Дусь», из чьих окон так же видна надпись, приняв на свой счет, и перепугавшись реакции ревнивого мужа, мысленно пошлет «пару ласковых» недальновидному Ромео! — Завершила мысль коза поднялась на задние ноги и, посмотрев на Артёма словно только он в этом виноват картинно топнула ногой.
— Неизмеримый поток отрицательной энергии. — Просто сказал Артём.
— Именно! — Подхватила коза. — В котором легко затеряется и утонет и та самая Дуся и ее воздыхатель!
— Туда им и дорога, сволочи и лицемеры. — Так же просто сказал Артём.
— Все. — Коза снова уселась на лавочку.
— Хотя, какое-никакое, а излитие чувств без «должен». — Спустя некоторое время продолжила она. — Ведь никто не заставляет где-то искать краску, приходить ночью и аккуратно выводить на асфальте, специально, для одной только Дуси.
— И дальше что? — С сарказмом скривился Артём. — А дальше уже будет «должен», потому что Дуся привыкнет, и избежать этого можно только поменяв Дусю на «Дусю номер два», потом «три» и так далее. — Сам ответил он на свой вопрос.
— То есть бежать? — Усмехнулась коза.
— Как вариант.
— Так и бежать, от одного «должен» к другому, меняя их и за каждым новым поворотом сталкиваясь с очередным. — Заговорила коза. — И бежим, бежим, бежим, они прилипают и отваливаются от тряски бега, ведь стоит остановиться, как облепят, покроют броней и уже не подняться под их весом, под их уютной броней фамильного самовара. — Последнюю фразу коза протянула с вилимым удовольствием и осклабилась.
— Хех! Уютной. — Вздохнул Артём.
— Знаем-с цену этому уюту. Да? — Едко спросила она. — Травинка, ты где там? Скажи, тебе где лучше, в пингвине, или среди своих?
— Молчит, мерзкое растение? — Не менее едко спросил козу Артём.
— Может дело не в «или/или», — проигнорировала коза Артёмов вопрос, — тоже мне, маятник Фуко нашелся, а как насчет среднего положения? Состояния покоя?
— Покоя? «Одной жопой на два стула» это называется. — Артём сладко зевнул и потянулся. — В детстве помниться обзывалка была: «Пингвин двужопый». Не помню, что она значила, но прикольная.
— А хорошо было тогда, да? — Спросила коза. — Маленький человек, маленькое «должен»: учись, да кашу по утрам трескай.
— Назад хочу. — Вздохнул Артём. — Даже уроки согласен делать и стенгазету рисовать. Очередь за бананами, по подписке цветной телевизор выиграли. Первый велосипед, первая любовь…
Коза, перебивая, ткнула Артёма копытцем, другим указывая на надпись на стене остановки: «Верка блять и сука!» — Смотри. — Надпись, крупная, аккуратно выведена синей краской. Не старее предыдущей. — Чем же должна была обидеть некая «Верка» писавшего, что он, бросил красить забор и помчался, с кисточкой и краской, разыскивать остановку, запечатлеть, так сказать, обиду? — Спросила коза.
— Изменила. — Просто сказал Артём.
— Как минимум. — Согласилась коза. — А что возможно «как максимум»?
— Изменила с другом?
— Вариант. — Кивнула коза.
— А с чего ты решила, что писал обязательно Веркин бывший парень? Может это ее подруга, у которой та увела парня, а парень, тот самый Сергей, который царапал на потолке про себя и некую Катю? — Спросил Артём. Коза засмеялась: