— Катя, при которой Сергей изображал акробата, выцарапывая на потолке остановки про любовь, прознав, что тот подался к Вере, схватила кисть и краски, оставшиеся после ремонта туалета, и побежала замазывать следы увековеченного ранее чувства. Прибежала, до потолка дотянуться не смогла и написала на стене.
— А почему тогда «Верка — сука», а не «Серега — кобель»? — Ехидно уточнил Артём. — И почему именно изменила? Разве мало других причин, других неисполненных «должен», могущих ретранслировать что-то отрицательное в оскорбительную надпись на стене.
— Например, тупость? — Спросила Коза.
— Нет, не тупость, а конфликт недостаточной коммуникабельности одного с ущербной толерантностью другого. И пойди, разбери, кто прав, а кто виноват.
— И здесь уже эго, размером с Останкинскую телебашню. — Фыркнула коза. — А надо-то всего было сесть, успокоиться, помолчать и послушать, не друг друга, а тишину. Представить, что вот такая она и будет — тишина одиночества. Просто послушать, не нарушая ее звоном битой посуды и взаимных упреков, вспомнить, как вместе выцарапывали сердечко на коре старого дуба, кормили уток в Ботаническом саду и первый раз ели суши в японском ресторане.
— Да ведь так и было: сидел, молчал. — Тихо-тихо сказал Артём.
— А она? — Заботливо уточнила коза.
— Она била.
— Сперва его, неясными упреками и непонятными обвинениями, а потом посуду. — Подитожила коза. Артём засмеялся.
— Смотри. — Она снова ткнула его копытцем, указывая на следующую надпись: «Колян — урод!». Артёму сразу стало легче, спокойней: у Сергея и Кати все в порядке. Надпись была такая же старая, авторучкой, маленькая, ну может чуть крупнее обычного почерка.
— То есть Колян и урод, но не совсем, хоть и с восклицательным знаком, но недостаточно уродист, чтоб ради этого тащить незнамо откуда банку с краской. — Засмеялся Артём.
— Как интересно! — Подхватила коза. — Первым делом, примем за аксиому то, что у Кати и Сергея все в порядке, то есть их можно из уравнения исключить. Тогда получается, что также присутствующие здесь Коля и Вера поссорились.
— Вера бросила Колю, так как он урод, и даже «блядь» без ошибки написать не смог. — Поддержал рассуждения козы Артём. — Тот расстроился и, прекратив красить забор, побежал в соседнюю деревню за самогоном.
— А что еще может пить, пишущий с ошибками Колян? Не Текилу же! — Со смехом подхватила коза.
— А так как денег у него не было, побежал с краской, меняться. — Перехватил нить рассуждений Артём. — По дороге остановился здесь отдышаться, и заодно запечатлел свое отношение к Вере.
— Спустя некоторое время Вера шла из библиотеки, увидела послание и просто подписала рядышком, соблюдая знаки препинания: «Колян — урод!» — Завершила рассуждения коза.
— А почему, собственно, данный Коля урод? — Спросил Артём. — Может он и не урод вовсе, хоть и пишет с ошибками. Да и самогон никогда не пил и пить не собирается, а просто он так же сидел и молчал, а она кричала и била, кричала и била, била и кричала, не понимая, почему он молчит.
— Не понимая, и от этого еще больнее стараясь ударить. — Кивнула коза.
— А он просто встал, спокойно взял краску, ушел, где никто не видит, выблевал синей краской кипевшую обиду на все терпящую стену, а после этого вернулся обратно и просто попросил прощения, сам не зная за что.
— Да, не зная за что, зато зная почему. — Назидательно одняла копытце вверх коза.
— Должен? — Спросил Артём.
— Видимо да, должен, раз любишь, значит должен. — Коза пожала плечами.
— Получается, что и не урод он вовсе, а настоящий мужик, порядочный и благородный, хоть и пишет с ошибками. Может он даже потом ее и бросил, наверняка бросил. — Артёму вдруг стало очень жалко этого неизвестного Коляна.
— Нет, не бросил, а оставил. Тихо, спокойно, без крика, оставшись друзьями, поэтому и надпись авторучкой про Колю такая спокойная: вроде и урод, но хороший. — Посмотрев Артёму в лицо уточнила коза.
— Оно бы и лучше было, сразу, но как им объяснить, что молчать можно не только, когда нечего сказать, но и когда есть слишком много чего сказать. — Вздохнул Артём.
— И от этого слишком много, теряется уверенность в необходимости это говорить, ведь истина, она всегда немногословна. — Подвела черту коза.
Они замолчали. Просто сидели рядом на лавочке, в автобусной остановке и молчали наблюдая за медленно прячущимся в деревьях солнцем.
— Интересно, а где теперь, эти Коля и Вера? — Спросил нарушая тишину Артём.
— Вера в Москве, окончила институт, у нее хорошая работа, любимый и любящий муж, детишки. — Словно точно это зная ответила коза.