Она не лгала. Кенни действительно так поступал. Но самое важное он хранил в тайнике, который ей следовало проверить… самой, без свидетелей.
Дункан какое-то время вглядывался ей в лицо, но, в конце концов, кивнул.
― Я буду рядом, если понадоблюсь.
Чувствуя, как горло сжимается от слёз, Пэм только кивнула. Воин первым перевёл взор на дверь в конце коридора, и только потом исчез в кухне. Пэм искоса глянула на Сида с Джаредом. Те проводили обыск, а не глазели на неё. Глубоко вздохнув, она сосредоточилась на своей цели и медленно, шаг за шагом, направилась к спальне.
Пэм оказалась перед ещё одним закрытым помещением. Было страшнее, чем в прошлый раз. Она коснулась ручки дрожавшими пальцами. Прикрыв глаза, повернула её и открыла дверь. Когда ничего не произошло, Пэм распахнула глаза и перенеслась назад в прошлое. Причиняя безумную боль, её ударил поток воспоминаний, как над ней измывались.
От неожиданно накатившей тошноты Пэм вырвало единственным съеденным за завтраком тостом.
Дункан стоял на кухне, пытаясь успокоиться. Его тело гудело от избытка эмоций. Такое ощущение, что он вот-вот взорвётся. Воин не сомневался, что его отправили сюда намеренно, поэтому всё внимание сосредоточил на другом. Пэм точно знала, где нужно искать, но хотела сделать это самостоятельно. Дункан изо всех сил пытался сдержаться и позволить ей так поступить, потому что от него не укрылось: именно Пэм принадлежала кровь – пусть и застарелая, – которую он учуял. Только это раскалило его стремление защитить любимую до бела. Вампира буквально трясло от ярости. Заслышав в коридоре мелкие шаги Пэм, Дункан вышел из кухни и прислонился к стене, оставаясь в тени. Джаред и Сид тоже прекратили поиски, следя за подругой. Они так же не поддались на её уловку и были готовы в любую минуту броситься не помощь. Дункана тронула забота собратьев. Несомненно, они защитят Пэм, если он не сможет.
Она – невероятная. Украла его сердце, которое ничего не чувствовало уже сотни лет. Чем больше он узнавал, что случилось с Пэм, тем больше росло к ней уважение, и сильнее становилось желание найти ублюдка и отправить его в ад. Осмотревшись, Дункан то тут, то там видел признаки того, что в этой крошечной квартире раньше жила Пэм, но атмосфера, пропитанная печалью, – угнетала. Чем быстрее он вытащит любимую отсюда, тем лучше. Услышав горестные стоны, воин помчался по коридору и подхватил Пэм, пока её выворачивало наизнанку в луже блевотины.
Шепча на ухо успокаивающие слова, Дункан искал глазами причину расстройства Пэм. Увидев цепи, свисавшие с опор изголовья, белые простыни, пропитанные засохшей кровью, он чуть не слетел с катушек. Прикрыл глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы грязно не выругаться. Главное Пэм. Он подхватил её на руки и понёс прочь от ужаса прошлого.
― Детка, я с тобой, ― нежно шептал он ей в волосы, но в глазах чернее ночи застыла такая ненависть и ярость, что Сид и Джаред отступили, давая ему дорогу.
Послав воинам мысленный приказ, Дункан покинул квартиру и направился к байку. Пэм дрожала в его руках, но больше беспокоило её тихое тяжелое дыхание. Он остановился у мотоцикла и убедился, что они одни.
― Детка, тебе нужно успокоиться. ― Дункан погладил её по спине. ― Пожалуйста.
Он никогда в жизни ни о чём не просил, но её отрешённость пугала.
Пэм от него отстранилась, всё ещё сжимая его рубашку.
― Я его ненавижу! ― прохрипела она с рассеянным взглядом. ― Я ненавижу себя за то, что позволяла ему делать… это.
― Пэм, ты этого не делала. ― Дункан взял её за подбородок, заставляя на него посмотреть. ― Понимаешь? В этом нет твоей вины, и ты это знаешь.
С отвращением на лице она секунду всматривалась ему в глаза, а потом стала вырываться из его объятий.
― Отпусти меня!
Пэм яростно боролась с Дунканом, и ему стоило немалых усилий её не уронить.
― Прекрати! ― Воин держал возлюбленную, как можно нежнее. ― Ты поранишься. Подумай о ребёнке.
От этих слов она замерла. И в тоже мгновение отвращение на лице сменилось страхом и ужасом. Стыдливо склонив голову, она положила руки на живот и пораженчески опустила плечи.
― Что же мне делать? ― покачала Пэм головой. ― Как глупо было надеяться, что смогу с этим справиться и стать матерью. Я так облажалась. Как смогу позаботиться о ребёнке, если даже не в состоянии позаботиться о себе.
Впервые за долгую жизнь Дункан растерялся. Не знал, как поступить и что сказать. Заверить, что с ней всё в порядке, было бы ложью, а он никогда бы ей не солгал. Даже дураку понятно, что ей плохо. Одно воин знал наверняка: ни при каких обстоятельствах он её не оставит.